Час из жизни... (авторское)

Kwispel

Летучий галландец
Меня всегда тянуло наверх. Шести-восьмилетним ребенком я налетал больше часов пассажиром в Ил-18 и в Ан-2 между Ленинградом и Майкопом чем какой-нибудь средний авиационный начальник того времени. Так уж сложилось. Я клеил пластмассовые гэдээровские модели Каравелл и Трайдентов, ходил в авиамодельный кружок в доме пионеров и читал "Записки Авиаконструктора" Яковлева. Мне нравилось забираться через дыру в потолке на крышу шестнадцатиэтажной "свечки" и разглядывать людей размером с тараканов копошившихся внизу... А вот самому стать пилотом почему-то никогда в голову не приходило. Сейчас удивляюсь почему? Пилотов в окружении не было. А жаль - наверное моя жизнь совсем по-другому бы сложилась если бы монетка в свое время упала бы решкой а не орлом вверх.
Потом все это пропало - экзамены, первый неудачный брак, медицинский институт имени Павлова, опять экзамены, переезд заграницу. Похоже что навсегда. Опять же нестерпимые радости личной жизни. Тогда-то я и познакомился с человеком который после пятой чашки чая пригласил меня в полет. На планере. Завтра. С утра. Совершенно невероятно... Я не стану сейчас расписывать первый полет на планере, первый полет на маленьком четырехместном самолете, первый самостоятельный полет, первый полет на расстояние, первый полет за границу - каждый из этих маленьких шагов приносил море эмоций и переживаний о которых в двух словах не распишешь. Единственное, что я навсегда запомнил с первого полета и что я переживаю каждый раз когда я выравниваю самолет после взлета - это то ни с чем не сравнимое чувство свободы которое наверное нам досталось в наследство от птиц и которое знакомо всем, даже тем кто ни разу не держался за рога штурвала - не зря люди летают во сне...
С тех пор прошло лет пять-шесть. Я не ас, не профессионал и на эти звания не претендую и летаю только в свое удовольствие и редко (если удается совместить) по работе. Люблю катать детей и завидую им черной завистью - взял бы меня тогда кто в кабину самолета - как бы я был счастлив! Я летал дома в Нидерландах, в Германии, Бельгии, Франции, в Канаде и в США. Все страны с воздуха разные, но границ между ними с воздуха не видно никогда. Только гэпээска регистрирует прохождение границы ФИР и все. На земле все по иному.
Я бы летал каждый день, но к сожалению это невозможно. То погода, то нехватка времени делают свое черное дело. Сегодня пятница. После утреннего кофе и собрания на работе я пакую портфель и сажусь в машину. Я по-настоящему устал. Устал от ежедневного стресса и ежедневного повторяющегося круговорота занятий и вещей. Накрапывает декабрьский амстердамский дождь но нижний слой облаков похоже лежит высоко. Я звоню в аэропорт Хилверсума. Ханс меня уверяет что МЕТАР Схипхола и Сустерберга в порядке и что я могу приехать в любое время пока не стемнело. Я выключаю телефон - меня сегодня больше никому не застать и выпарковываю машину. Полчаса в дороге и я стою в аэропорту. Минуту спустя я иду к контрольной башне (которая в Хилверсуме ничего слава богу не контролирует) с моими наушниками, картой и портфелем с документами подмышкой. Да - PH-AFG, да - локалка, один человек на борту - имя пилота Воронцов (виктор оскар ромео оскар новембер танго сьерра оскар виктор), вылет 1230 UTC. Полоса 25. Нет, изменений не ожидается. Пока. До скорого. «Удачи. До скорого» - слышится вслед.
Я иду по мокрой траве к самолету. Никого рядом. У заправочной колонки одиноко стоит Димона. Моя птица с утра не летала. PH-AFG – это милый уродец французских кровей в зрелом возрасте. Я обхожу вокруг самолета. Все вроде в порядке. Шаг на крыло. Открываю замок и сдвигаю фонарь кабины. Вкусно пахнет маслом и старой кожей. Усаживаюсь на место пилота, втыкаю наушники в интерком и вешаю их на ручку газа. Время осмотреться и заполнить листок бортового журнала. Все тумблеры смотрят вниз. Включаю мастер и слышу жужжание приборов. Щелк. Посадочные фонари в порядке. Щелк. Проблесковый фонарь работает. Стрелка амперметра танцует в такт. Ключи на месте. Ручка подогрева карбюратора вперед-назад. Газ вперед-назад. Смесь вперед-назад. Мягко и как по маслу. Колесо трима доверху и потом донизу. Без проблем. Оба бака залиты на три четверти Л100. Жжжжжжжжж. Закрылки опущены. Я выключаю мастер и вылезаю из кабины. Время обхода самолета. Все болты закрылков и элеронов законтрены, закрылок не болтается. Стекло посадочных фонарей цело. Трубка Пито открыта и свободна. Трубка перепускного клапана бензобака дышит свободно. Бак действительно полон на три четверти. Я оттягиваю предкрылок и проверяю ролики. Предкрылок ходит совершенно свободно, как и должно быть. Мои пальцы покрываются маслом. Смазке достаточно пары секунд чтобы забраться под ноготь. Вечером в ресторане я гляну на свои руки, извинюсь и пойду в очередной раз мылить кисти до одурения, зная что это все равно не поможет. Резина в порядке. Красная риска там где ее место. Движемся дальше. Ремень генератора чуть слабее чем обычно. Пропеллер в порядку. Масла – семь кварт. Масло чистое. Стравливаю бензин в мензурку. Воды не видно – значит стоял зверь ночью в ангаре, а не под проливным дождем. Обход самолета продолжается... Через пять минут я снова в кабине и ставлю свою жирную подпись в бортовом журнале. Все.... Поехали! Ноги на тормоз, щелчок ручника. Нас теперь хрен кто с места сдвинет! Фонарь кабины закрыт. Ручка (у Ралли не штурвал а ручка управления которую иногда в полете очень удобно держать коленями если руки нужны для чего еще) по коробочке вперед влево, вправо, назад вправо и влево. Все в порядке. Включаю мастер – приборы оживают. На Ралли нет отдельного выключателя для авионики как в Сессне. Выбираю левый топливный бак. Щелк. Топливный насос затикал гоня бензин из бака в топливную систему. Щелк – проблесковый фонарь предупреждает соседей, что летчик готов к старту. От винта!! Проверка предупредительной лампочки стартера, шесть резких качков ручкой газа – на Ралли нету отдельного праймера и газ утоплен на два сантиметра. Ключ поворачивается до предела по часовой стрелке и стартер схватывает двигатель. Лайкоминг оживает с двух оборотов и стрелка указателя оборотов мгновенно подползает к тысяче в минуту. Так держать. Стартер в порядке. Инструменты двигателя медленно подкрадываются к зеленой черте. Щелк – включается генератор. Щелк – выключаю топливный насос и проверяю давление в топливной системе. Щелк и заныл гироскоп авиагоризонта. Жжжжжж – закрылки вверх. Инструменты установлены, гирокомпас согласован с магнитным компасом. Транспондер включен и показывает 7000. Щелк – оживает радио. “Hilversum Radio. Papa Hotel Alpha Foxtrot Golf, radio check on one-three-one decimal two.” “”Foxtrot Golf read you five” ‘Five, Papa Foxtrot Golf”, мы друг друга слышим на пятерку! Я снимаю самолет со стояночного тормоза и добавляю чуть чуть газу. Ралли радостно снимается с места парковки. На секунду перевожу двигатель на холостой ход и проверяю тормоза – на Ралли переднее колесо свободно и самолетом на земле можно управлять только легонько притормаживая справа или слева. Медленно двигаюсь к началу полосы 25, проверяя по дороге указания гироприборов. Все работает как и должно. Самолет у въезда на полосу под углом 45 градусов к полосе. Проверка двигателя. 1800 оборотов. Оба магнето в порядке. Прогреваю карбюратор. Двигатель на холостой ход – все в порядке. Вакуум в порядке. Закрылки на половину, топливный насос включен. Еще разок осматриваюсь и сдвигаюсь с места. На круге никого нет и я выворачиваю на полосу и не останавливаясь даю полный газ. 2350 оборотов, приборы в зелени! Правая педаль. Ралли ускоряется и носовое колесо через пару секунд отрывается от земли. Я придерживаю самолет в этом положении. Разгоняемся чуть дальше и самолет сам срывается в небо. Каждый раз переживаю этот момент и каждый раз не верю что это я сам, что никого со мной нет, что я один на один с небом.
200 футов – закрылки подобраны. 300 футов – топливный насос выключен. Выдерживаю взлетный курс и на 700 футах (высота круга в Хилверсуме) склоняю самолет влево на секунду чтобы показать коробочку после чего ухожу вправо и “Hilversum Radio, Papa Foxtrot Golf is leaving the circuit”.
Я забираюсь на 1400 футов. В 100 футах надо мной начинается воздушное пространство класса «А» - мелочь вроде Ралли туда не вхожа. Я вижу красно-серый DC10 компании Northwest в паре километров к северу надо мной на подходе к Схипхолу. Подо мной проплывают озера и церковь Лоосдрехта. Сотни яхт у миниатюрных причалов и земля нарезаная ирригационными каналами на мелкие ломтики. Стада коров и овец. Пробка на А1. Через минуту-другую я над водой озера Айсселмеер. Я лечу вдоль берега мимо косы с маяком и рыбацкой деревушки Маркен. Воздух чист и неподвижен – кажется что ты стоишь на месте, а не летишь со скоростью в 95 узлов. Ради таких мгновений и работаешь! Киваю крыльями детям на пляже. В воздухе ты забываешь о суете дневного бытия, ты растворяешься в нем, ты один на один со всем миром!
Курс 090. Я пересекаю Северную Голландию чуть севернее контрольной зоны Схипхола. Слева от меня в дымке лежит Амстердам с его каналами и мостами. Подо мной проплывают невозможно зеленые поля. Десять минут и я над дюнами и широким песчаным пляжем тянущимся по всему побережью Северного моря. Я поворачиваю на юг и лечу вдоль берега. На пляже пусто – пятница и плохая погода. Видны лишь собачники и одинокие парочки бредущие по песку вдоль пены прибоя. Время потянуться! Я кладу самолет в пологое пике. Скорость растет и ручка управления становится тугой. Самолет выравнивается на 600 футах и я кладу его вправо и набираю высоту. Снова на 1400 футах. Пара разворотов с креном в 60% право и влево для прочистки мозгов. Пару раз меня слегка подкидывает в струе от моего же пропеллера. Класс! Я разворачиваюсь на север и пролетев дымящиеся трубы металлургического комбината в Эймауден разворачиваюсь на восток. Переключаюсь на другой топливный бак. Через двадцать минут я снова на Лоосдрехтскими озерами и я запрашиваю Хилверсум. Полоса та же. Я прохожу над аэродромом на 1200 футах – ветра нет, аэродром пуст. Обороты на 2000, подогрев карбюратора включен. Пологим виражом я разворачиваюсь и захожу “Hilversum Radio, Papa Foxtrot Golf is joining downwind for two five”. Хилверсум щелкает кнопкой микрофона в знак того, что мое сообщение принято. Я лечу курсом 070. Скорость 75, закрылки выпущены на половину. Топливный насос включен. У самой кромки А27 дороги рядом с антенной мачтой я кладу самолет на base leg. Обороты 1700. Ралли нехотя снижается до 500 футов. Скорость 70 узлов. Недоходя до осевой линии полосы я кладу самолет на final. “Hilversum Radio, Papa Foxtrot Golf on finals for two five for touch and go.” 70 узлов. На высоте 300 футов я выпускаю закрылки целиком. Самолет заметно клюет носом. 65 узлов. Последние секунды всегда самые захватывающие. Ралли проходит на высоте десятка метров над деревьями и плавно опускается перед началом полосы. Двигатель на холостой ход. Ралли летит в полуметре от земли – я держу ее там и мелкими движениями левой руки поднимаю нос. Самолет касается земли. Закрылки вверх во взлетное положение. Подогрев карбюратора выключен. Полный газ! Ралли снова разгоняется и легко отрывается от земли в холодное небо. Еще пару кругов и я решаю что мне на сегодня достаточно. “Hilversum Radio, Papa Foxtrot Golf on finals for two five full stop”. Клик-клик в эфире – меня слышат. Я тихонько сажаю Ралли на землю и даю ей выкатиться не тормозя на мокрой траве. Ухожу с полосы. Закрылки вверх, подогрев карбюратора выключен, транспондер – в положении standby, топливный насос выключен. Я тихо паркую самолет, выключаю радио и гироприборы и установив 1000 оборотов тяну на себя ручку смеси. Лайкоминг утихает без живительной влаги. Я снимаю наушники. Слышен тихий ноющий звук тормозящего гироскопа. Все тумблеры вниз. Мастер выключен. Я вынимаю ключи из замка и кладу их под лобовое стекло. Я на земле. Я дома. Теперь надо заполнить бортжурнал и расплатиться за посадку и за самолет. Я в другой прозаической практической жизни где надо бежать чтобы оставаться на месте как в Алисе в Стране Чудес. Пока PH-AFG, до встречи! Я расплачиваюсь и, выпив кофе с Хансом сажусь в машину. До следующего раза!

-----

Через девять лет после того, как я это написал, выложу вот фото этого милого уродца над EHHV. Автор фото - хороший знакомый. Дай бог, не обидится. Оригинал вот тут: Этого самолета больше нет - разобран на части. Авиабазы Сустерберг с десятком F-16 больше нет и нет больше МЕТАРов и ТАФов от EHSB. Полосу снесли бульдозерами. Вместо аэродрома непонятно что построили. Дома. А люди по-прежнему летают и работают. Жизнь продолжается.
 
Последнее редактирование:
(С) Микль
 
We're just the cowboys of the sky...
Мы просто ковбои неба. Не бравые пацаны с ревОлверами на бёдрах, а простые работяги, всю жизнь в седле. Главное, не оказаться выбитым из седла. На людях - весельчаки, в жизни - грустные оптимисты, сумасшедшие бродяги, молчаливые романтики. Мы разные, но в одном мы едины. Лишь бы летать, хоть на чём, хоть на метле.
"...Где полярный розовый закат хвостовое тронет оперенье..."/Гейнц и Данилов/
 
А давайте в эту ветку ТОЛЬКО СВОИ произведения класть, без критических и восторженных постингов.
Итак, ТОЛЬКО авторы и ТОЛЬКО свои произведения.
 
>> Слышен тихий ноющий звук тормозящего гироскопа

О самурай, услышав стон ПО-250
Не торопись к прекрасным гейшам и сакэ
Лицо чтоб сохранить - сними аккумулятор

>>Видны лишь собачники и одинокие парочки бредущие по песку вдоль пены прибоя. Время потянуться! Я кладу самолет в пологое пике.

Квиспел-сан ручку дал от себя
Видит псов краем моря бегущих
Горек путь непокорных микадо
 
В развитие Мишиного замечания о контрольной карте и рекомендаций Мерлина:
***
О Квиспель, воздухом живущий!
Читай чек-лист на сон грядущий.
И поутру, услышав кофеварки свист,
Читай усиленно чек-лист.
Блюди регламента статью
Чтоб не попасть в какую-нить фигню
Ну и шоб выйти из пологого пикэ,
Не пей перед полетами сакэ...
***
 
Квиспелю:
Забыл смайликов накинуть.
А вообще - классно написано!
 
Все красиво - и попалось на глаза только сейчас. Может и сам чё-нить сподоблюсь,когда время будет / из мемуарного /. Баловался когда-то...
 
«...021-й, вам возврат с маршрута на точку, выход на привод. С Алазани подходит туман».

Эти слова руководителя полётов (в обиходе сокращенно РП) совершенно неожиданно прозвучали в наушниках.
Ну что же, возвращаться – дело нехитрое, тем более что полёт по маршруту начался каких-то 20 минут назад и вертолёт Ми-6, пилотируемый капитаном В. не успел далеко отлететь от аэродрома. Впереди на этом же маршруте находились еще 2 вертолёта, вылетевшие до него каждый с 5-ти минутным интервалом, как это и положено в соответствии с плановой таблицей.

«038-й и 252-й – вам возврат на точку соответственно за 021-м, видимость ухудшается» - новая вводная для других машин от РП.

«Вот это здорово! Видать и в самом деле на аэродроме прижимает...» – подумал В.
Вертолёт, подчиняясь управлению, плавно развернулся на обратный курс, целясь в ночи на БПРС (ближнюю приводную радиостанцию). Поскольку на этом аэродроме не было дальнего привода (никогда и не устанавливали за ненадобностью), то можно бы было называть просто ПРС, но у всех уже сложилась привычка (а может быть так было положено!) в документах называть сиротливо стоящий в одиночестве привод БПРСом. Как-то загадочно и гордо...

Высота 600 метров, скорость 220 километров в час. Слева и справа горы – Кавказ всё-таки, а не какая-нибудь равнинная Белоруссия.

Ночи на Кавказе иссиня-черные, темнота наступает неожиданно, спускаясь с гор и уже через час после захода солнца небо приобретает цвет черной вороненой стали.
При хорошей погоде и особенно при полной луне видимость в полёте может быть километров 30-50. Так и было в этот вечер, в который Телавский авиаполк выполнял учебные полёты.
Слева угадывались очертания главного Кавказского хребта, а справа – Гомборский хребет, который конечно же по высоте и величию не шел ни в какое сравнение с гордостью и красотой Кавказа. Но тем не менее горы – они везде горы, какой бы высоты они не были. Нас горы заставляли себя уважать и относиться к себе на «Вы», особенно когда находишься в кабине летящего вертолёта. Не одну жизнь заманили горы в свои безумно красивые вершины и отроги в том числе и жизни экипажей.

Исходя из особенностей расположения аэродрома в Алазанской долине, учебный маршрут был рассчитан и определен таким образом, чтобы максимально избежать опасного сближения с горами, а поскольку Алазанская долина (названная так в честь реки Алазань, причудливо кривящуюся на земле) находится в аккурат между тянущимися почти параллельно друг другу хребтами, то и был этот маршрут незамысловатый и довольно простой. Особо на этом маршруте не поизгаляешься – вытянутый треугольник. Полёт от привода аэродрома - первый этап, полёт на привод Цнори – второй и самый коротенький участок (получается полёт поперек долины) и затем после Цнори - третья сторона этого треугольника, полёт на приводную радиостанцию аэродрома.

Вдоль Гомборского хребта сплошная вереница огней, потому что все маленькие деревеньки практически не имеют границ и просто одно название переходит в другое. Или наоборот. Может быть одна деревенька переходит в другую. Но это не суть важно. Важно то, что в каждой деревеньке выпускали своё вино и благодаря этому названия деревушек были увековечены в истории виноделия. Хотя можно было заподозрить, что конечные пользователи этой продукции знать не знали, почему вот этот коньяк называется «Греми», а вот то вино – «Ахашени».
В Телавском полку шутили, что район полётов проще всего изучать в винных лавках, что тогда уж точно названия деревенек останутся в голове.

Вертолёт мерно гудел своими двигателями, вгрызаясь 35-ти метровым винтом в черноту ночи и рассекая воздух. Впереди можно было различить красные проблески кодового маяка, который установлен на БПРС и помогал визуально определить, что это именно тот привод, что это именно его ты его сейчас пролетаешь.
Неожиданно проблески маяка стали прямо на глазах блекнуть и вскоре пропали совсем. Вот те на! Что это такое? Тут же взволнованный голос РП внёс ясность: «021-й, аэродром полность закрыт туманом, видимость менее 100, вам уход на запасной аэродром. 038-й и 252-й – аналогично, уход на запасной ».
Ну и дела! По закону подлости командир экипажа оставил свои документы и деньги в кожаной куртке в лётном доимке... «Народ, что будем делать, у кого есть деньги на гостиницу?» - спосил он у остальных членов экипажа. «Командир, у меня есть рубля 3...» - сказал бортрадист. Все остальные тоже были без денег и у большинства также не было документов. Да и кто мог подумать, что ночью в простых метеоусловиях можно лететь в учебном полёте куда-то еще кроме своей базы?
«Ромашка, я 021-й. Разрешите выполнить заход по приборам на свою точку».
После полуминутной тишины: «021-й, я Ромашка, заход разрешаю до высоты 30 метров. Если земля не обнаружена – уход на второй круг и выход по схеме на запасной».
«021-й, вас понял». Какой к черту запасной... Это уж совсем на крайний случай...
При подлёте к аэродрому с удаления уже километров 10 перед глазами экипажа возникла удивительная картина – на то место, где находится аэродром, как будто бы кто-то бросил кусок ваты. Кругом всё чёрное или горящие огоньки деревушек, а вот именно в этом месте – туман! Принесла его нелегкая с Алазани...
«021-й на прямой, прошу заход по приборам». – «021-му заход по приборам разрешаю». И совсем тихонечко – «Сынок, повнимательнее...». – «021-й понял, заход разрешили».

Перед пролётом БПРС, которая установлена на удалении ровно одного километра от торца БВПП (кстати аэродром – вертодром 1-го класса, длина полосы 450 метров, ширина 60 метров. Не хухры-мухры!), вертолёт плавно погрузился в плотный туман на высоте метров 130. Тэээкс, все стрелочки «в кучку», скорость 150, вертикальная 2,5 метра в секунду.
По слабым и блеклым вспышкам маяка снизу определяем – проход БПРС очень точненько, что не может не радовать. Высота – 100 метров, продолжаем аккуратненько снижаться и плавненько гасим скорость!
Разворот стрелки на 180 градусов и доклад штурмана подтверждают правильность захода. Теперь – внимание, предельное внимание... У нас теперь полёт «от привода», но стрелочки «в кучке» и это тоже радует – мы дожны быть в створе полосы. По идее. Надеемся, что приборы не врут и мы на самом деле выполняем чёткий заход.
«Командир, высота 50, скорость 100» - старается быть спокойным штурман. «Спасибо Сергей, понял» - уверенно говорит командир. Сейчас самое главное, чтобы весь экипаж (а их аж целых 6 человек!) сохранял спокойствие и уверенность в том, что ничего экстраординарного не случится, что машина сядет на полосу у себя дома, а не на каком-то чужом запасном аэродроме.
В нормальных полётах ночью на этой высоте давно бы уже была включена мощная посадочная фара, видно ВПП и посадочные огни.
Сейчас же включение фары – практически самоубийство, потому что от созданного светового экрана в тумане можно на время ослепнуть и полосу уж точно не будет видно.
«Командир, высота 30 скорость 80» - штурман помогает командиру переварить информацию, которая поступает в мозг со всех приборов.
Тээкс, авиагоризонт – курс – радивысотомер – скорость – вертикальная. Пока всё чётко, стрелочки «в кучке», земли не видно, а полосы – тем более...
«021-й, я Ромашка, полосу наблюдаете?» - РП. Можно представить, каково ему сейчас там, на КП. Но и нам не намного слаще.
«Командир, высота 20, скорость 70» - спасибо Серёга...
«Ромашка, я 021-й...» - надо немного потянуть время и продолжать заход, уж больно неохота уходить с этой высоты да тем более на запасной. Тем более, что уверенность полная в том, что мы уже в границе аэродрома и в створе полосы. Ну не могут же все приборы так врать! А особенно курсовая система, совмещенная со стрелочкой АРК и курсозадатчиком. Ну в кучке они, в кучке, шарик скольжения постоянно в центре, всё четко!
«...эээ, полосу... эээ... наблюдаю...» - отчаянно врёт командир.
«Командир, высота 10, скорость 70» - где же огни полосы?
«021-й, я Ромашка. Точно наблюдаешь?»
Радостный вопль штурмана: «Командир, наблюдаю полосу, мы – по осевой!».
Хорошо тебе, сидишь в носу, всё видишь...
«Ромашка, я 021-й, полосу наблюдаю, сажусь».
С высоты метров 5 командир увидел мутные огоньки торца ВПП. Тэкс, тангажик, ручку от себы, поддержали шажком! Плавное касание основными колёсами, переднее колесо пока в воздухе, удерживаем его плавным движением ручкой «на себя», шаг-газ плавненько вниз, 44-х тонная машина бежит по полосе. Ну и ну – коснулись точно в точке приземления!
«Ромашка, 021-й посадку произвёл, прошу зарулить»
«021-й, я Ромашка... Заруливайте... вас встречают...»
Командир в конце полосы на секундочку моргнул фарами и всё вокруг мгновенно превратилось в какую-то огромную белую простыню, которую набросили спереди на вертолёт. Чёрт, балбес... Хорошо, что вовремя зажмурился, не ударило по глазам... Рулить, как и садиться, надо без фар. Ага, вон встречающий отчаянно размахивает тусклым фонариком. Ладно, рулежки и стоянки и сам хорошо знаю, но за помощь – низкий вам поклон. До самой Мать-сырой земли (почему-то на ум приходит выражение из Митьков).
«038-й, я Ромашка, заход разрешаю». Так, Ми-8й тоже подошел к аэродрому.
«Ромашка, я 038, над ближним, полосу наблюдаю, посадку!» «Посадку разрешаю».
Ну ну! Как же, наблюдает он полосу... Ври да не завирайся!
«Ромашка, 038-й, посадку поизвел, зарулить» - «Заруливайте»
«Ромашка, 252-й, ближний, посадку, полосу наблюдаю» - «Посадку разрешаю, я Ромашка».
Да вы что – сговорились так врать-то? Ладно бы с высоты метров 20-30 сказали, что полосу видите, а тут – над ближним...
Через 20 минут после посадки, в курилке. Вторая сигарета, в ногах от напряжения ещё слабость, в руках проходит предательская дрожь, которая появилась уже после заруливания на стоянку и выключения двигателей.
«Слушай, спасибо тебе! Прорубил ты своими махалками ровный туннель в этом тумане прямо до полосы, я туда – мырьк! и без проблем заход с посадкой. С меня пузырь!».
Ладно, мужики, свои ведь все... Хорошо, что так обошлось! Видно, что мы пока еще не в списке у Бога... Спасибо ему!
Очередной учебный лётный день закончен, все домой, там нас ждут.
 
Алфавит (почти прямая стенография застольного разговора.
Все имена заменены, любые совпадения случайны).

А Абъяснителноя. Так написал мой товарищ по альма матер. Вот не помню имени, а прозвище ему дали "Каюмов", почему-то. Товарищ приехал издалека и свысока, не отличал "параллельно" от "перпендикулярно" и был списан по нелётке. А "абъяснителноя" его осталась в архивах. Ему ещё, помнится, замполит выговаривал, мол, нехорошо путь в авиацию начинать с объяснительных. С той поры мы все написали не меньше, чем по штук *надцать объяснительных, так что начинали-то мы в принципе верно, а замполит спиздел... Ну, на то он и замполит....

Б Бортовое оборудование. Должно быть в порядке конечно же, следят за ним специальные хорошие люди и работает оно обычно как часы. Чего-то ещё хочется написать, да бляди в голову лезут... Куда же без них, встречались неоднократно на жизненном пути. Блядям физическим, полу женского, низкий поклон. А вот блядям моральным, полу мужеского, презрение полнейшее...

В Вертолёты. Не знаю, не летал. Вообще, в курсантской среде, между самолётчиками и вертолётчиками всегда некоторое соперничество было... Нам, помнится, из Сызрани вертолётчики картинку прислали: Море, маленький островок, на островке загорают девчонки, к ним приземлился вертолёт и из него выходят к девчонкам вертолётчики. Что у вертолётчиков, что у девчонок лица, прямо скажем, радостные. А над этим всем летит ИЛ76 с печальными глазами и, за неимением полосы для посадки, лишь облизывается длинным языком... Сейчас уже всё забылось, осталось только уважение к этим людям. Ведь если задуматься-то, хуй знает как они на этих кофемолках летать умудряются...

Г Гироскопы. Ну без них никуда, умный человек их придумал, низкий поклон, опять же... А, ещё, говно... Без него никак, даже при всей романтике, но случается. Наверное жизнь такая... А может и мы, не знаю как за других, а вот за себя поручиться не могу...

Д Дом. Хотелось бы дома побыть... Не знаю как у кого, а у меня дочь как то сказала, отца провожая: "Папа домой поехал". А ведь так и есть, неделю мотаешься, сутки дома... Это я ещё как барин живу, люди как моряки уходят на полгода с хвостиком.

Е Ежели... Ежели я знал бы, то наверное стал бы врачом, как мама хотела с папой... А может не стал бы, я всё-таки весьма мотивированный, в плане полётов, товарищ...

Ё Ёж. Так меня в училище прозвали. Прозвали, значит было за что.

Ж Жизнь. Самое дорогое, что у нас есть, и не слушайте самураев всяких... А вообще в жизни случается жопа, вот уважаю людей которые выкарабкиваются из неё, из глубокой, несмотря ни на что и при этом дерьмом не воняют.

З Зачёт. Казалось в училище отучился и баста, ан нет... Постоянно сдаёшь зачёты да тесты и конца не предвидится... Но зато сдашь, выходишь, думаешь: "Заебись-то как!". Кстати тоже на нужную букву...

И Ишак. Как в двенадцати стульях говорилось, на ишака всё можно грузить, а на трамвай нет. Я так же и про самолёт учился и думал. Оказалось - ошибался, ишаку до самолёта ой как далеко бывало, в некоторых эпизодах жизни...

К Коллеги. Хорошие ребята, в большинстве... Но, как говорилось у классиков, квартирный вопрос их испортил. Меня тоже.

М Морось. Неприятное атмосферное явление. Дождь или дымка как-то чётче о себе заявляют, а морось ни то ни сё... Вот так же и мудаки - жизнь портят, но не слишком. Ведь, если подумать, если ты позволяешь какому-то мудаку твою жизнь портить, то ты и сам в некоторой степени мудак, не так ли?... Я не мудак, по-крайней мере я так думаю...

Н Ночь. Самое приятное время работать, если погода хорошая. Ночь люблю и огни люблю. Да и вообще я с детства ночь больше чем день люблю. Люблю ночь, ночью небо лучше видно. Небо. Все мы в него стремились, и были чище что ли тогда. А сейчас как-то всё рациональнее стало и в то же время циничнее, наверное. Но как бы я себя не уговаривал, как бы не уставал, всё-таки скучно без неба. Не хватает чего-то, в конторе сидючи...

О Отчаяние. Ну не знаю, наверное так... Когда ты взлетел из какого-нибудь Эквалуйта на стареньком Антоне и ходишь галсами не в силах подняться над щитом Гренландии, и набираешь скрипя высоту , и чувствуешь как несётся сквозь двигатель, уходит топливо, что ты заливал по цене дорогого коньяка за литр, уходят деньги из-за которых ты прошёл до этих льдов, а если не сможешь повернуть назад, на единственный пятачок подскока, то уходит и жизнь твоя. И ненависть к себе просыпается в эти минуты... Зачем, зачем ты залез сюда. Торговал бы себе сигаретами или ездил бы за шмотьём, так нет, ты кружишь перед стеной и только в тот момент когда мелькает перед тобой ровное снежное плато и быстрый взгляд на топливомер вселяет надежду: "Дойду...", в душу твою приходит облегчение...

П Перегонка. Тот кто работал на перегонке поймёт... После перегонки как-то на своей технике и мотаться в лом. Перегонка, это как в конном спорте, дали тебе лошадь незнакомую, ты её с ладони угостил, в ухо пошептал, но всё равно не знаешь заартачится-понесёт-скинет или нет... А если скинет, то пиздец... И этим всё сказано... На этом слове обрываются записи самописцев и лучше не слышать с каким надрывом и уверенностью в наступлении его произносится оно. Врагу не пожелаю глобального пиздеца, а уж себе тем более. А люди сами себе ищут... Вот параплан, допустим. Друг по училищу давно в неавиационный бизнес ушёл. Недавно звонит, параплан купил, радуется как ребёнок. А я этих парапланов боюсь, честно говоря, ненадёжная штука.

Р Роса. Утро и свет, упитанные крестьяне косят чего-то такого там, по росе, не подозревая что есть у неё ещё точка, на которую нам приходится обращать особое внимание. Ну да и хуй с ними, они же не лётчики... И хуй с нами, мы то не крестьяне... Хоть что мы, что крестьяне работаем от рассвета до рассвета. Рассвет. Самая лучшая штука в полётах во всех, это в рассвет влетать. Уж поверьте мне на слово.

С Скайдайверы. Всем бы советовал на выброске поработать. Что до меня, так впечатления мои лежат от туточки: (выше в ветке)


У Уход на второй круг. Неприятная штука, но лучше уйти, чем проверять мать сыру землю на плотность. Уебаться об землю больно очень, да и страшно, наверное.

Ф Факингбъютифул. Или бъютифакингфул. Короче, жизнь прекрасна, учите английский.

Х (вырезано цензурой). Есть такое слово. И на него, и по нему, и до него. И без него не обойдёшься в повседневной речи. Короче, выпьем за то, чтобы он стоял и винт крутился...

Ц Цапля и целлюлит. Первую видел, второго нет. Молодой ещё, мало в жизни повидал...

Ч Чего-то. Чего-то хорошего хочется написать. Щастья вам, робяты!

Ш Шар. Воздушный. Хотел бы прокатиться, да пока не довелось.

Щ Ну-у-у, ещё раз щастья, вам, да побольше!

Э Элероны. Есть такая нужная штука в самолётах.

Ю Непонятная буква. Одна ЮАР на ум приходит. Туда один парень полетел работать, да не долетел всего-ничего... А мы, свиньи, его подкалывали за пивом... Стыдно и горько теперь.

Я Я. Я как я. Ничем не лучше и не хуже тебя, только я пытаюсь слепить свой, какой-никакой алфавит. Пусть коряво, но пытаюсь...
 

Взято из fido7.ru.aviation, автор Всеволод Клюбякин, vkolyubakin@yandex.ru


Баллада о Чарли Тэйле, хвостовом стрелке Flying fortress B-17G

Почти салажонок, ну что он успел?
Едва до набора дорос...
Р. Киплинг

Ass-end Charlie - Крайний, неудачник. Последний самолёт в строю.
Хвостовой стрелок. (авиац. жарг.)

Был мамин любимчик не очень высок -
пять футов два дюйма пацан.
ему сообщили: "В означенный срок
отправишься за океан."
Мамаша всплакнула: "Ах, Чарли, сынок!",
с отцом раздавили стакан,
так вышло, и Чарли в означенный срок
отправился за океан.

Кому козырная до старости прёт,
а кто-то сидит без виста,
ему показали: "Вот твой пулемёт,
отныне ты - Чарли-с-хвоста.
Ты крайний, ты в заднице, так что - смотри,
не вздумай в полёте зевать.
Кольт-браунинг спарка калибра ноль-три
отныне - отец твой и мать."

Армейская жизнь весела и проста,
штабных избежав синекур,
летает на "крепости" Чарли-с-хвоста
на Аугсбург, Гамбург и Рур.
Тут дело такое - воюй иль умри,
о большем не смей и мечтать.
Кольт-браунинг спарка калибра ноль-три
роднее и ближе, чем мать.

Был ростом пять футов два дюйма всего,
был бледен и тощ, как глиста,
а пайлот - герой, экипаж - о-го-го,
а он - только Чарли-с-хвоста.
Он крайний везде без особой вины,
он жрачку последним берёт,
и Дженни-радистка, что любит чины,
с ним в полночь гулять не пойдёт.

За вид непотребный начальство грозит
упечь раздолбая в тюрьму.
Hо, если заходит с хвоста "Мессершмитт",
то первая пуля - ему.
Свинцовая каша - могилам на корм -
заварена круто, густа.
Её от души, без пайков и без норм
расхлёбывал Чарли-с-хвоста.

Hад чёрной Европой в воздушном бою,
(в азарте совсем осмелел)
он первый нажмёт на гашетку свою
и маской уткнётся в прицел.
Там, в небе, в дюралевом сером гробу,
всё с чистого пишут листа,
и первым свою принимает судьбу
не кто-нибудь - Чарли-с-хвоста.

У Галланда сбитых поболее ста,
и парни все как на подбор.
Hо трусом не звался наш Чарли-с-хвоста
и вёл он такой разговор:
"Чья нынче удача, кому повезёт,
и кто из нас драться мастак -
посмотрим. Посмотрим, кому повезёт, " -
сказал себе Чарли-с-хвоста.

Hеспешно армада заходит на цель,
подарочков - целый мешок.
По плексу свинцовая хлещет метель,
пора за работу, стрелок!
Давай, покажи им, влепи по крестам,
смотри, уж подкрался один.
Пора за работу, эй, Чарли-с-хвоста,
шарманку свою заводи!

Он в капле стеклянной к прицелу приник
(кольт-браунинг ближе, чем мать).
Люфтваффе на месте, и наци-ночник
пытается Чарли достать.
Кровянка на маске, в кабине пожар,
патроны почти на нуле,
но всё ж он увидел, как огненный шар
пошёл, завывая, к земле.

Обратно на Остров лететь веселей,
уж виден Английский канал,
и Чарли в разбитой кабине своей
тихонько под нос напевал:
"Hе плачьте, девчонки, мамаша уймись,
вот мой вам последний совет.
Такая она наша лётная жизнь -
подохнешь, а ,может, и нет.

я с детства привык бить обидчика в лоб,
да так, чтоб он лёг и не встал.
И что тот ублюдок пристроился в гроб,
заслуга лишь Чарли-с-хвоста.
Пустяк, ну проделали парочку дыр,
а в общем и целом - о'кей.
Крути же бодрее штурвал, командир,
на землю бы нам поскорей."

Hо в ангельском войске, видать, недобор,
и новый призыв у Христа.
Предсмертно хрипя в кислородный прибор,
отправился Чарли-с-хвоста
с небес в небеса. Путь известен и прям,
душа невесома, чиста.
Так с неба на небо в сияющий храм
отправился Чарли-с-хвоста.

Когда в неизбежный, решающий час
в суде вы займёте места.
Последнее слово замолвить за вас
просите у Чарли-с-хвоста.
 

Давайте.

Ну что сказать тебе, мой друг…
Всё, вроде, как всегда.
Идёт привычный жизни круг,
Смыкается в года.

По вечерам брюзжит жена,
(Таков её удел)
За океаном спит страна,
В которой беспредел.

Шоссе скрывается во мгле
(По-нашему хайвэй),
Змеясь куда-то по земле
Рядами фонарей.

Стучит по крыше мелкий дождь
Играет джаз-квартет.
И сигареты огонёк
Мелькает в темноте.

Ну что тебе ещё сказать?
Да, вроде, всё ОК.
От этой жизни тянет спать
Иль выпить поскорей.

Иль, может, ты поговоришь
Тихонечко со мной?
Да нет. Ты где-то сладко спишь.
Канадский выходной…
 
***
Снежинки падают с небес…

В лицо мелкий дождик бьет,
Стоит холодный темный лес,
А из серых туч все льет, и льет, и льет…

А на дворе уже конец ноября,
Снежная должна придти пора,
Но дождик льет все без конца…
Совсем не летная среда!

Подняться бы в небо на самолете
И разогнать бы эти тучи в полете,
И летать потом в автопилоте –
Абсолютно все мне мило в этой работе!

А потом – пригнать синие тучи:
Пуховые, сильные, могучие,
Чтоб снежка выпали кучи,
И ели им покрылись пахучие.

Сколько будет красоты!
А я опять на самолете летать,
Чтоб с птичьей высоты
На это чудо часами взирать….
 
Мимолетные впечатления с одного авиасалона
(Прошу не пинать новичка ногами )

Змеисто-подобранный, тонкий,
Одетый в серо-пятнистое,
Над равнодушной бетонкой
Вонзается в небо чистое,

Сжимая пространство в моменты,
Исполненный грозной легкости,
Режущий воздух на ленты,
Белесые полосы, плоскости,

Горящий, словно в огне,
В битве с пространством-временем,
То в вихревой пелене
Вращаясь кленовым семенем,

То исчезая вдали,
В сердце несущий пламя,
Созданный из земли
Разумом и руками,

Огнем воедино сшит,
И демон, и небожитель,
Живущий, пока летит -
Фленкер, "Сухой", истребитель.
 
Всеволоду Клюбякину:

стихи очень хорошие, киплинговские. Но изменить надо.

"ты крайний, ты в заднице, и НЕ ЗЕВАТЬ,
в полёте, смотри, не усни.
Кольт-Браунинг спарка калибра НОЛЬ ПЯТЬ
Отныне замена родни.

Потому как у B-17G в хвосте стоял спаренный M2 калибра 12,7, а не 7,62..
 
"Он" в четвертой строчке... Вполне может статься, что лишнее. Исправил. Звучит таки лучше.
До "Чарли", конечно, мои стихи "па-любому" не дотягивают, но спасибо всем за общую положительную оценку и конструктивную критику.
Кстати, утверждение
vm сказал(а):
авиатора ракетные дела не трогают, это точно
Нажмите, чтобы раскрыть...
"на ассоциациях" заставило вспомнить студенческий стишок (всерьез не воспринимать, с тех пор утекло много воды):

Я - непокинувший кровать,
В мозгах, как в баках, смрад и течь,
Но все мы учимся ковать
Ракетный щит, ракетный меч.

Нет, мне не тяжело вставать
(Потом труднее будет лечь)
И я бы рад был отковать
Ракетный щит, ракетный меч,

Но страх растет, как на дрожжах,
Мой мозг летит, как уголь в печь:
Я лицезрю на чертежах
Ракетный щит, ракетный меч.

Мной день заочно нелюбим,
Когда мне скажут "обеспечь"
И мы успешно применим
Ракетный щит, ракетный меч...

Да нет, ведь я не пацифист.
Я - так - хочу себя отвлечь
Пока кую под пара свист
Ракетный щит, ракетный меч.

--(пяток лет спустя)--

Post scriptum. Здорово нагнал.
Гора б с моих упала плеч,
Когда и если б я ковал
Ракетный щит, ракетный меч.
 
Сегодня нижняя кромка совсем прижимает. Крутим восьмерки возрастающей крутизны почти совсем в облаках, только местами проглядывает земля.
В шлемофоне раздается голос Игоря:
- А теперь штопор. В первый раз я покажу тебе сам. Вот давай: прибираем газ, гааасим скоооорость, ручку чуть подбери, а теперь! Даем правую педаль! И-смотри-раз!
Самолет резко поводит носом, белая мутность облаков мгновенно сменяется четким рисунком перекрестия дорог на фоне леса, описывающим крутую дугу у тебя перед глазами. Мгновенно вступает свой собственный внутренний голос:
- Какого хрена? Он что, вертикально штопорит?
(Только потом тебе объяснят, что шестидесяти-семидесятиградусный штопор с первого раза действительно кажется почти вертикальным).
Заученная идеомоторикой нога сразу же дает педаль влево, вот только рука, как назло, хочет ручку не отдать, а прибрать. Но мысль тут же нагоняет, что делать этого нельзя, и ты отдаешь правую руку на волю инструктора.
- А сейчас давай горку!
Голос инструктора и тут же двигающийся вперед РУД, и ручка к себе, и чувство морального удовлетворения от начавшейся перегрузки. Самолет в руках Игоря движется наискось, вместо горки мы выполняем боевой разворот, выходя в горизонт уже в облаках. Бросаешь взгляд на акселерометр, чтобы прокалибровать чувство перегрузки в своем теле. Стрелка около 4. Точка внизу видна, корректируем место, разворачиваемся и снова идем на штопор, «теперь попробуй сам».
Первый раз получается не то - одновременно с педалью сгоряча даешь элероны. Второй и третий уже приятненько. Но тут истекает время.
- 079 задание в зоне закончил, следую к первому.
Крутым скольжением вываливаешься из облаков на высоту круга и под бубнение РП очерчиваешь прямоугольник, выпускаешь шасси и возвращаешься на землю.
 
Немного прозы из другой жизни.

Всё, надо идти. Как всегда провозился со сборами. До report time уже меньше получаса. Самый неприятный момент. Обнимаю жену и сына, говорю что-то утешительно-ничего-не-значащее и с комком в горле закрываю за собой дверь. Это надо оставить позади. Я больше не муж, отец, русский и домашний. Одеваю маску безродного космополита, переключатель языка - в положение "Англ". Поехали. Всю дорогу слушаю радио, чтобы лучше войти в роль. И потом, не всё так плохо. Подумай, сколько бы ты сейчас добирался из Химок в Домодедово? Часа два при хорошем раскладе. А здесь - пятнадцать минут! И ГАИ нет. За шесть лет ни разу не остановили! И жижи солёной на дорогах нет! И разборов не бывает! И за расшифровки не @бут! И зарплата день в день! Жизнь прекрасна! Вот и приехали. Теперь надо запомнить место парковки, а то через неделю опять будешь ездить со вторым пилотом в поисках машины. Вхожу в Flight Operations - всё, наконец, совсем отпустило - теперь в рабочем режиме. Salaam Aleykum! С кем я сегодня лечу? Ага, Мухаммед и Абдулла. Иностранцев почти не осталось. Сразу вспоминается родной экипаж, вторая семья, практически, на работу, как на праздник. Ладно, не расслабляйся. Nice to meet you! How are you? (Как будто я и вправду рад их видеть и действительно хочу знать как они поживают.) Хотя, вроде ничего мужики. Полетим - посмотрим. Прошу на брифинг. Какой там у нас сегодня самолёт? А нет пока никакого! У IB реверс неисправен, а в Бомбей с этим нельзя. IQ будет через три часа, так что, ребята, курите пока. Shit! Я-то рассчитывал на лёгкую прогулку и не поспал толком. Теперь придется всю ночь карячиться. Пойдём пить кофе. А по дороге - к бортпроводникам. Сегодня повезло - почти все - индуски, а значит более-менее культурные и профессиональные. Но, всё равно, сидят со скучным видом, явно слушать не собираются. Надо разбудить. "Хочу вас огорчить, мы летим с двумя дополнительными посадками" О, проснулись. Доброе утро! А теперь поговорим серьёзно... Не люблю я эти пресс-конференции! Я сюда лётчиком нанимался, а не артистом на сцену.
Три часа ожидания, шесть чашек кофе, разговоры не о чём. Я уже, по-моему, становлюсь немного арабом. Мы понимаем друг друга. В принципе, они такие же люди, только слегка мусульмане. Покажи им своё уважение и участие - и ты уже почти свой. Наконец, слава Аллаху! у нас есть самолёт. И к этому времени мы, благодаря кофе, уже почти экипаж. Вот он - красавец, два этажа, четыре мотора, пятьсот душ! Надо соответствовать. Кабина, правда, маловата, поэтому протискиваюсь побыстрее в кресло, и пусть они там сзади сами ковыряются. Теперь главное - ничего не упустить. Опять некстати вспоминается любимый 757, где всё было гораздо проще, и о котором мой однокашник, канадец говорил: "А что там было делать? После взлёта три команды: "LNAV, VNAV, Coffee one sugar!" Всё это, увы, в прошлом. Технологии полувековой давности и всё на моей шее. И спать уже хочется, несмотря на кофе. Мы то уже должны были бы к Бомбею подлетать в это время, а тут только всё начинается. Ладно, хватит себя жалеть, соберись, у тебя за спиной полтыщи человек и кресла у них похуже твоего и денег им за это не платят, а совсем даже наоборот. Готовлю кабину. Медленно, останавливаясь на каждом тумблере. Не зря они нас так жестко прессовали при учёбе. Только пунктуальное соблюдение технологии спасает от ошибок. Память уже не та, приходится, как робот, скурпулёзно выполнять свою программу. Всё, готово. Последняя роспись, закрываем двери, наконец начинается работа, а значит приближается её конец и пиво по прилёту. Шутка. Пиво я люблю, но и работу свою тоже. Теперь всё подчинено мне. Вся эта махина, все люди в ней и все на земле, кто обеспечивает полёт. Запускаем двигатели. Они просыпаются с глухим рокотом и наполняют самолёт силой, способной пронести нас через тысячи миль. Отцепляйте свой буксир, спасибо, мы теперь сами. Слева свободно, справа свободно. Закрылки, checklist, ATC clearance, разрешение на взлёт. Медленно выплываем на полосу в самом её начале. Ни метра врагу! Пригодится, если прерывать взлёт. (Тьфу - тьфу - тьфу!) Добавляю режим - всё нормально? С богом! Отпускаю тормоза и плавно довожу режим до взлётного - поехали. Сто тонн тяги, вот они, в мох руках. "Взлёт опасен, полёт прекрасен, посадка сложна" - старые истины. Сейчас мы имеем дело с первой из них. Конец полосы приближается, напряжение нарастает, время принятия решения съёживается до долей секунды. "V1", всё, проехали, "Rotate" и мы красиво (надеюсь) оставляем землю. Я знаю, мы смотримся солидно, но совсем скоро превратимся в маленькую точку в небе и метку на экране. Да и в тесной кабине ничего не говорит о масштабе мероприятия кроме, разве что, размера пульта бортинженера. Я по настоящему опять смогу оценить это, когда через пять часов мы выйдем по телетрапу на другом берегу океана и я, увидев самолёт через стекло терминала, почешу затылок - неужели это я его сюда...? Но это уже будет другая история.
 
Вам необходимо войти или зарегистрироваться, чтобы здесь отвечать.
Меню
Вход
Регистрация