Ввалился Степаныч и, смолкла беседа
Почему ты так думаешь, наоборот, приходи почаще, с тобой интересно общаться, особенно помнятся прежние авиационные рассказы. Мне сильно запомнился когда на Ми-1 по погоде сел на подобранную с воздуха площадку и уже готовился заночевать, а оказалось, что это край аэродрома. Чего только не бывает...
Когда я работал в Нарьян Маре на Ми-2, мой коллега полетел зимой на ближайшую буровую, до которой добирались по маршруту, давая малЕнького кругаля. А по прямой-то километров 35-40 от ВПП. Так он пока её искал галсами, вышел на привод (а связь вел с диспетчером "Района"), и поняв свою оплошность - сдался (перешел на "Круг", где уже несколько минут диспетчер запрашивал: "Какой борт в районе Дальнего? Отвечайте!"). Пошумели, пошумели, да и успокоились - вертолет цел, пилот цел, что ещё надо...
А по поводу своей писанины... Выставил на суд, критикуйте, высказывайтесь. Я Ваше мнение очень ценю, и пока есть возможность - исправлюсь (если надо)
Пдолжение 4
Впереди были экзамены. Сразу же необходимо отметить, что экзамены в летное училище Гражданской авиации в то время проводились не для того чтобы выявить знания у поступающих, а для того, чтобы производить отсев ненужного количества кандидатур (впрочем, как и медицинская комиссия, где вполне здорового парня могли легко «зарубить»). Эти два препятствия ставали на пути очень многих желающих.
А желающих, надо сказать, было очень много. В конце шестидесятых в КЛУ ГА был конкурс по 25 кандидатов на одно место. Почему так? Конечно же профессия пилота вертолета была на то время очень престижной: большие стройки страны, стремительный рост карьеры, очень приличная зарплата, возможность раннего ухода на пенсию. Молодой человек, поступивший в любое училище Гражданской авиации освобождался от службы в армии, а после его окончания, ему присваивалось звание офицера запаса. Конечно же ни для кого не секрет, что многие отцы-летчики, занимающие разные, в том числе и высокие посты в авиации, лично знающие преподавателей у которых учились сами или инструкторов с которыми были однокашниками во время курсантской молодости, или в Академии Гражданской авиации, привозили своих сыновей и те без особого труда поступали в училище. И хотя при поступлении было обидно осознавать, что его протащили, а ты не смог доказать что достоин. Но, отлетав много лет, сейчас признаюсь – в училище были правы, открывая неофициальный беспрепятственный путь таким ребятам. Они выросли в семьях летчиков и видели быт авиатора изнутри. Если Вы все же прочтете эту книгу, то увидите, каким он был не простым. Они жили в летной среде, им не надо было перестраиваться, к чему-то привыкать, в чем-то разочаровываться – они были готовы работать по уже сложившимся законам. Но их было достаточно много и для «посторонних» оставалось ограниченное количество мест. А все дело в том, что Аэрофлот располагал в то время одним единственным училищем, которое выпускало пилотов вертолетов.
И вот экзамены. Сочинение – 5/5, математика – 4, средний балл аттестата – 4,41. Это провал. Этих оценок очень мало для человека поступающего в Кременчуге после школы (в Управлениях ГА другие проходные баллы), без чьей либо помощи… Это первое разочарование. Это первый тупик, попав в который не знаешь что делать дальше, как жить. Кажется что жизнь кончилась, все – впереди пропасть, впереди нет ничего, только одна растерянность и полнейшее отсутствие мысли о том, что делать дальше, как жить, чем заниматься. Руки опускаются, все обрывается.
Друзья поступают в ВУЗы, родители ненавязчиво подталкивают туда же, да и призыв в армию маячит не за горами. И хотя пропаганда считала службу в армии почетной и престижной обязанностью… идти не очень-то хотелось, ведь на ветер выбрасывались три года (на флоте - четыре), три очень ценных и не возвратимых года. Будучи в шоке от случившегося, не сильно сопротивляясь судьбе, пришлось ехать с товарищем в Харьков, в Политехнический институт, куда тот поступал на факультет автоматики и телемеханики. Товарищ завалился на математике, а человеку который поехал просто так, за компанию, удалось поступить, отучиться месяц и поняв, что это очень далеко от авиации, пришлось уйти, даже вопреки тому, что тут же был призван в армию.
И снова судьба-злодейка направила не в авиацию, а в связь, которую никогда не любил и не понимал. Одно, что с армии осталось полезного – это умение различать людей хороших и плохих, подлых и скользких. И ещё одно, очень даже важное проявление, которое, в последствии, будет сопровождать всю жизнь и которое очень поможет продвижению по служебной лестнице – это случайно обнаруженное умение рисовать.
Дело в том, что очень часто приходилось ходить в наряд, а больше всего из разнообразия нарядов – в караул, где сутками не раздеваясь несешь службу, спишь, бодрствуешь. Это до того надоедает, что со временем готов на все. И вот как-то на утреннем разводе замполит роты спрашивает:
- Кто может написать текст присяги в Ленинскую комнату?-
- Я!- не задумываясь и громко рявкнул боец, не имея для этого ни малейших оснований, не имея понятия как это делается, разве что те небольшие навыки, которые удалось получить на уроках черчения в школе. Но, назвался груздем – залезай в кузов!
Не подозревая того, у человека началась новая жизнь, причем на все оставшиеся годы. Обратите внимание на это предложение.
Командованием роты бойцу предоставили комнату, необходимые канцелярские принадлежности, освободили от нарядов и работ, а по сути – от службы. Началась свободная жизнь, но в рамках армейского распорядка. С чего начинать? Как и какие буквы писать? Какими ручками, какими перьями, тушью или гуашью, каким цветом все это изобразить? Умельцы изготовили подрамник и покрыли его ДВП. Склеил несколько листов ватмана, аккуратно прикрепил его кнопками к подрамнику, при помощи одежной щетки смочил ватман водой и оставил сушиться, сам сел за расчеты: посчитал высоту букв, их ширину (тут же смекнул, что в алфавите есть ещё и широкие буквы), к металлической линейке прикрепил широкий брусочек снизу. За ночь бумага высохла и натянулась как шкура на барабане. На следующий день расчертил квадратики под каждую букву. За двое суток (спал по три часа), с помощью плакатного пера и спиртовой туши написал текст общей высотой в два метра. Замполит остался очень доволен! Дальше пошло оформление сержантского класса, спальных помещений, учебных классов. Пришел опыт, и появились навыки, отпала необходимость расчерчивать квадратики под каждую букву – проводил только горизонтальные линии, обозначающие высоту букв, научился нарезать буквы из пенопласта при помощи раскаленной нихромовой проволоки, изготавливал объемные буквы из ватмана и картона, научился строить объемные планшеты. Попробовал рисовать несложные картинки при помощи квадратиков – получилось, со временем перешел на более сложные, дойдя до рисования картин маслом. Освоил рисование нитрокраской при помощи трафаретов для щитов устанавливаемых на территории части. Так и проскочили годы службы. Службу проходил в Киеве и тут же подал документы в аэропорту «Жуляны» для поступления в Кременчугское летное училище.
Уже более спокойно, со знанием дела прошел медицинскую комиссию, а вот на экзаменах поспорил с преподавателем (это был знаменитый аэродинамик из училища, который написал несколько учебников по практической аэродинамике вертолетов различных типов), был изгнан с возвращением документов…
Снова неудача. Что делать? Вернулся в родной город с твердым намерение поступить в следующем году. А пока, устроился на работу в аэропорту – все же ближе к авиации, да и надежда была, что кто-то подскажет, что-то разузнает сам, может кто поможет поступить в летное училище. Взяли на работу в авиационно-техническую базу аэропорта (АТБ) в клёпальный цех. Это был 1972 год. Так началась трудовая деятельность в авиации.
Правда.
