Денис (усатый)
Местный
Помянем
.......
.......
ТУ-128
Пинчук Константин
Старожил
Юра Найдено это единственный представитель из летного состава, который во время службы заочно закончил финансово -экономический институт, или я ошибаюсь? Уходят хорошие, умные люди и замены им, в нашей сегодняшней жизни, не предвидится. Пусть земля ему будет пухом ,
а родным выражаю соболезнование в связи с невосполнимой утратой!
Grek
Грек
Соболезную родным и близким...... Жил он в городе Крапеаницке (Кировограде).
Денис (усатый)
Местный
Однополчане, друзья, как отметил Костя, нас все меньше и меньше, и , действительно , нам замены такой уже не будет. Да и форум то держится на нас и нам подобным. Сегодня Сочельник и хочется пожелать всем здоровья и ещё раз здоровья, благополучия и подольше потоптать нашу матушку землю . С праздником, дорогие!!!
Grek
Грек
Костя, Юрий учился в технологическом институте, по специальности, как мне помнится - инженер по эксплуатации холодильных установок, или что--то в этом роде.
Пинчук Константин
Старожил
Точно. Народ еще смеялся что с такой специальностью на гражданке не пропадешь. Кто в курсе, использовал он свои полученные знания в жизни? А вообще был он большой молодец, хороший штурман и надежный товарищ. Давайте вспомним о нем на нашей ветке добрым словом.Очень жаль что уходят лучшие, пусть земля ему будет небом
Владимир Куриный
Старожил
sergo
Новичок
Семипалатинский технологический институт мясной и молочной промышленности. факультет "Техника и физика низких температур". специальность инженер-механик.
Денис (усатый)
Местный
ВСЕХ С ПРАЗДНИКОМ, СЧАСТЛИВОГО РОЖДЕСТВА !!!
Владимир Куриный
Старожил
Православные, с Рождеством Вас. Здоровья.
студент2017
Новичок
В Семске Юрий рассказывал о своей первой работе на мясокомбинате . Все было хорошо до закладки мяса для копченой колбасы и по технологии Юра потребовал влить сколько положено коньяку. Мастер встал в позу , но не на того напал . Все было выполнено по технологии А Юрию быстро поставили все печати , на этом стажировка его успешно закончилась.
Денис (усатый)
Местный
Да, что было, то было. Юра был действительно " впертым". Но по справедливости....
Ноунэйм
Новичок
В свое время Винокуров Сергей Аркадьевич поведал интересную и занимательную историю про проверку дежурной смены (и не однажды).
Листая на Дзен статьи Валерия Григорьева, военного лётчика, летавшего на МиГ-25 и Су различных модификаций, наткнулся на не менее занимательный рассказ о приезде в полк Маршала Батицкого.
NB! Некоторые утверждают, что на самом деле это произошло с Савицким Е.Я.
Одновременно это напомнило и рассказ Енютина Владимира Николаевича о поездке на разбор неудачного перехвата аэростата...
«Как стать Маршалом Советского Союза?»
В то время летных происшествий было чрезвычайно много. Сто пятьдесят и более ежегодных потерь в самолетах было обычным явлением для авиации страны. Борьба с аварийностью велась в коммунистическом духе: грозное Постановление ЦК КПСС 1965 года предписывало раз и навсегда покончить с этим порочащим наше социалистическое общество позорным явлением, но никто по-настоящему в суть вещей не вникал, кардинальных мер не принимал, и самолеты как падали, так и продолжали падать, летчики как гибли, так и продолжали гибнуть. Главнокомандующий войсками ПВО страны Маршал Советского Союза Павел Федорович Батицкий, которого не единожды заслушивали по этому поводу в самых высоких инстанциях, решил во всем лично разобраться.
Надо отдать должное Павлу Федоровичу: в его довольно преклонном возрасте он решил лично посетить все авиационные полки своего необъятного хозяйства. Начался его знаменитый вояж по авиационным гарнизонам. После каждого такого посещения за ним оставался солидный шлейф дисциплинарных взысканий вплоть до увольнения из Вооруженных сил. Командиры всячески пытались отвести от себя надвигающуюся беду, предусмотрев все возможные варианты развития событий при встрече с главкомом.
Нас почти ежедневно собирали и инструктировали, как отвечать на вопросы, что можно говорить и что нельзя, какие вопросы задавать можно, а какие – ни в коем случае. Волновались командиры не зря: помимо безопасности полетов главком проверял боеспособность и боевую готовность частей.
Как и бывает при подобной всеобщей напряженности, происходило множество курьезных случаев. Так, прилетев в Гудауту, Батицкий захотел пить. Оказалось, предусмотрели все, кроме несчастной бутылки минеральной воды.
Не было минералки и у свиты. В предынфарктном состоянии командир полка с командиром батальона аэродромно-технического обеспечения лихорадочно искали эту проклятую бутылку. И вдруг какая-то женщина сказала, что у нее вроде бы в холодильнике стоит початая бутылка боржоми. Подполковник Меретин вне себя от радости рванул за ней. Схватив из холодильника почти полную, запотевшую бутылку, он, не проверив содержимое, с чувством выполненного долга вручил ее главкому. Тот, изнывая от жажды, прямо из горлышка сделал несколько больших глотков. И без того красная маршальская физиономия стала багроветь на глазах. Смачно сплюнув, Батицкий был не в состоянии ни вдохнуть, ни выдохнуть. Он не успел произнести и слова, а подполковник Меретин уже знал, что наступили последние мгновения его службы в Вооруженных силах Советского Союза. И действительно, как только маршал оправился от парализовавшего его дыхание спазма, в негодующем его реве можно было различить:
– У-у-увоолиить! Отра-а-ави-и-ить хо-оте-е-ел!
С мыслью, что тюрьмы не избежать, а увольнение было бы счастьем, побледневший комбат потерял сознание. Слава Богу, в бутылке оказался не чистый уксус, а чистый спирт, которой забывчивая хозяйка спутала с минералкой. Павлу Федоровичу доводилось его пивать во времена военной молодости, но сейчас это было совсем некстати.
Отдышавшись после незапланированной дозы спирта, главком презрительно и снисходительно произнес:
– Откачать и уволить!
В другом случае главком решил проверить летный состав управления авиации Бакинского округа ПВО. Старший инспектор-летчик Петросов, армянин по национальности, волновался больше всех. Имея за плечами среднюю школу и полтора года обучения в УАЦ ДОСААФ, он умудрился дорасти до полковника благодаря прекрасным летным способностям и природной смекалке. Но тут он понимал, что первый же вопрос по аэродинамике – и увольнение неизбежно. Видимо, совсем как это бывает у собак, флюиды его страха достигли рецепторов маршала, и из десятка полковников его указующий перст выбрал именно Петросова. Тот на грани умопомешательства безропотно подошел к доске. Главком не баловал разнообразием теоретических вопросов и всегда давал одно и то же задание – написать формулу подъемной силы. Была она проста, как три рубля и запомнить ее не представляло большого труда, и Петросов ее, конечно, как и маршал, знал назубок, но от ужаса и волнения забыл напрочь. Главком решил ему подсказывать, но полковник все равно ничего не мог сообразить и стоял как истукан .
Тогда Батицкий спросил у него, знает ли он теорему Пифагора. На это бедный полковник, не в состоянии пошевелить языком, отрицательно замотал головой.
– Хорошо, напишите, хотя бы A в квадрате, – бросает маршал полковнику последний спасательный круг.
Тот в ступоре.
– Вы букву А знаете? – спрашивает главнокомандующий,
Обрадованный полковник утвердительно машет головой.
– Ну, тогда пишите! – подбадривает его Павел Федорович. Петросов аккуратно выводит А. – Теперь в квадрате, – еще ласковее направляет его главком.
Полковник смотрит на необъятного Батицкого, как кролик на удава, и его рука самопроизвольно обводит букву А квадратом. Взрыв смеха потряс аудиторию. У главкома колыхались все его более чем двести килограммов. Видимо, так, от души, он давно не смеялся. Смахивая с глаз слезы, он безнадежно махнул рукой, жестом давая понять, что все ему прощает.
Перед самым приездом главкома к нам в полк, командир полка подполковник Миронов и командир дивизии генерал-майор Черепанов, ни разу не бывавшие на квартире у холостяков, на всякий случай решили ее проверить. Взяв с собой холостяка Евгения Недорезова, они помчались на командирском УАЗике в Трусово. Женя, предполагая, что в квартире, как всегда, царит беспорядок, а в коридоре батарея пустых бутылок, сказал, что у него нет ключей. Квартира была на первом этаже, решетки на окнах в те времена не ставили, поэтому по приказу генерала и с его помощью он пролез в форточку и, к своему удивлению, обнаружил идеальный порядок и отсутствие бутылок. Оказывается, бабулька, которая за червонец в месяц раз в неделю у нас убирала и стирала наше холостяцкое бельишко, прибралась именно в этот день. В качестве приработка – а это иногда было гораздо больше, чем основное жалованье – она обычно забирала пустые бутылки. Поблагодарив за непривычную для одиноких мужиков аккуратность, генерал Черепанов тут же распорядился заменить нам кровати на деревянные и еженедельно менять постельное белье, строго-настрого предупредив командира, что если главком поинтересуется этим вопросом, то утверждать: так было всегда.
Вконец измученные бесконечными инструктажами, мы с нетерпением ждали, когда наконец-то приедет Главком. От нас до него было так же далеко, как до Бога. Но при жизни увидеть Первого после Бога – это ли не счастье? Тем более что опасаться нам его не было никакого резона. Аэродинамику мы знали, полет по кругу, про который также любил спрашивать товарищ Маршал Советского Союза, – тем более.
И вот настал этот день. Нас загодя загнали в штаб, где мы просидели около двух часов. Командира полка не было, а заместитель, подполковник Теодор Лейбович Сорель, получил команду никого не отпускать и свято ее выполнял.
Когда ждать стало невмоготу, он, на свой страх и риск, отпустил нас перекурить и справить нужду. Стояла ясная теплая погода, и мы после душного класса наслаждались ласковым свежим ветерком, доносящим дурманящий запах акаций. Вдруг кто-то крикнул:
– Едет!
К штабу приближался эскадрильский автобус.
Внимательно присмотревшись к переднему сиденью, я увидел, что там сидит человек-гора, почти вполовину ширины автобуса. На громадных погонах на кителе этого человека были неестественной величины маршальские звезды и гербы Советского Союза. Солдат за рулем автобуса был бледен, как полотно, и казалось, вот-вот потеряет сознание. Позже мне объяснили почему «Его Высочество» привезли на автобусе. Оказывается, он не влезал ни в один легковой автомобиль кроме «Чайки». А так как с «Чайками» в полку была напряженка, пришлось везти высокопоставленное тело в обычном автобусе обычному солдату.
В один миг летчиков сдуло с крыльца, и через минуту мы уже сидели в классе на своих местах в застегнутых наглухо кителях. Прошло еще минут пять, дверь класса отворилась, и в ее проем с криком «Товарищи офицеры!» шустро прошмыгнул командир полка. Мы вскочили и вытянулись в струнку, пожирая глазами входящего в класс маршала. Был он выше командира полка и почти так же широк, как высок. Своеобразный бочонок, сужающийся книзу и кверху, облаченный в маршальский мундир. Он доброжелательно окинул взглядом присутствующих, поздоровался и услышал в ответ дружную армейскую скороговорку:
– ЗдравЖиламТоврМаршСовСоюза!
Удовлетворенно крякнув, подошел к столу. Как из-под земли, откуда-то возник старший лейтенант, вероятно адъютант, и отработанным движением подсунул под маршальскую задницу два стула. Растекшиеся по двум стульям половинки ягодиц смачно свисали по краям стульев. Оказывается, и двух стульев не хватало для этого человека, достойного книги рекордов Гиннеса. Старший лейтенант предусмотрительно стоял сзади и чуть сбоку от главкома. Павел Федорович сделал едва заметный жест, и в ту же секунду на его носу оказались массивные очки в роговой оправе. Взяв список летного состава, он очень спокойно и даже как-то буднично произнес:
– Ну, что, познакомимся?
Сделав небольшую паузу, продолжил:
– Мне, надеюсь, представляться не надо. А вот вы мне сейчас представитесь. Так, первый по списку командир полка, подполковник Миронов .
Вскочил Миронов и скороговоркой, как совсем недавно учил нас, начал докладывать:
– Товарищ главнокомандующий! Подполковник Мир…
– Садись, – оборвал его главком.
– С тобой все ясно. Так, заместителей трогать не будем, начнем с первой эскадрильи.
Ткнув жирным пальцем в список, он прочитал:
– Подполковник Козлов Генрих Владимирович, командир эскадрильи. – И посмотрел поверх очков, ожидая увидеть подполковника Козлова.
Вскочил Миронов и начал бодро докладывать:
– Товарищ главнокомандующий, подполковник Козлов находится в командировке в городе Новосибирск, забирает самолет УТИ МиГ-пятнадцать после ремонта.
Осадив командира, главком продолжал:
– Тысяча девятьсот двадцать девятого года рождения, сорок семь лет. Почему еще служит? Доктор!
Опять вскочил Миронов и стал докладывать:
– Товарищ главнокомандующий, приглашался только летный состав!
– Доктора немедленно сюда!
Миронов, видимо, был готов к этому, и доктор предусмотрительно стоял за дверью штаба. По кивку командира подполковник Сорель выскочил из класса, и через секунду представил доктора, майора Лебедева. Лебедев был бледен, как стена, китель расстегнут, прическа давно требовала вмешательства ножниц. Бросив взгляд на полкового врача, Батицкий, поморщившись, словно от зубной боли, произнес:
– А Вы, почему расстегнуты и не подстрижены?
Майор непослушными пальцами лихорадочно пытался застегнуть пуговицы. Что-либо ответить он не мог.
– Садитесь! Пока.
После небольшой паузы главком, как будто размышляя, что ему делать с доктором, продолжил:
– Миронов, ты разберись с доктором. Как он служит?
– Товарищ главнокомандующий, майор Лебедев служит без замечаний!
Лебедев к этому моменту успел расположиться за столом позади меня. Как студент-двоечник, шепотом спрашивал:
– Зачем меня вызвали?
Главком поймал прерванную мысль и снова его поднял:
– Доктор, почему комэске сорок семь лет, а он до сих пор служит? У нас что, нет молодых перспективных летчиков?
Лебедев, к этому моменту успев расстегнуть свой китель, начал хватать воздух, как рыба, выброшенная на берег. Поняв, что от него ничего не добьешься, Батицкий обратился к командиру:
– Миронов, почему командир эскадрильи такой старый?
– Товарищ Главнокомандующий, подполковник Козлов был заместителем командира полка, понижен в должности.
– За что? Кем?
– Вашим приказом, за катастрофу.
И тут раздался такой вой, от которого всем присутствующим стало не по себе:
– Убийца-а-а!!! Уво-о-о…
Вскочил здоровенный, весьма упитанный генерал-лейтенант и четко отчеканил:
– Товарищ Главнокомандующий! Подполковник Козлов Генрих Владимирович уволен из рядов Вооруженных сил Советского Союза приказом Главнокомандующего войск ПВО №34 от 20 июля одна тысяча девятьсот семьдесят шестого года!
Батицкий, как вампир утоливший жажду после выпитой крови, сразу подобрел и кивком дал команду Лебедеву сесть. Но врач стоял, не понимая, что происходит. Ближайшее окружение, справедливо предполагая, что следующей потерей для Вооруженных сил будет именно он, шипело:
– Садись! Садись! Садись!
Совсем успокоившийся Главнокомандующий махнул рукой:
– Садись, садись, доктор.
Полковой врач рухнул на скамью. По-видимому, до него только сейчас дошло, что уволен не он, а подполковник Козлов. Хотя для Вооруженных сил полезней было бы обратное.
Батицкий продолжал испытание личного состава.
– Капитан Ермуханов.
– Товарищ Главнокомандующий, заместитель командира первой эскадрильи капитан Ермуханов!
– А скажи, капитан, что такое воздушный бой и в чем заключается управление воздушным боем.
Коля уверенно затарахтел, как автомат Калашникова. Удовлетворенный не, сколько его ответом, сколько напористой интонацией, Главком дал указание представить его на должность командира эскадрильи взамен уволенного. Я успел подумать, что Козлова уволили без всяких представлений.
По всему было видно, что настроение у Батицкого улучшается. Совсем его повысил мой однокашник по училищу, Андрюха Шаронов, которому выпал жребий рассказать о полете по кругу.
Он рассказывал долго и подробно. Минут десять ушло на запуск и руление, а он все еще не взлетел. Батицкого же в этом вопросе интересовало только, как летчик будет отключать форсаж, и он начал подгонять лейтенанта. Совсем недавно произошла авария самолета Су-15. Официальная версия была такова. Якобы летчик поочередно начал отключать форсажи и ввел самолет в разворот. Из-за разнотяговости двигателей и появившейся вокруг продольной оси угловой скорости самолет вошел в аэроинерционное самовращение, из которого летчик не смог его вывести, пришлось катапультироваться. На мой взгляд, это был полнейший бред и сваливание вины с больной головы на здоровую. Как правило, легче всего в летном происшествии обвинить летчика. Тем более разобраться, был ли отказ авиационной техники, в том, что осталось от самолета, рухнувшего на землю со скоростью семьсот и более километров в час, было крайне сложно. И вот теперь, по рекомендации ПВОшных методистов и аэродинамиков, летчик после отключения форсажей должен был убедиться в отсутствии скольжения, а затем ввести самолет в разворот. Возможно, это было справедливо для самолетов с двумя двигателями. Но на Су-11 один двигатель, и отключение форсажа никоим образом не влияло на угловые скорости его вращения. Главком этих тонкостей не знал, а его ближайшее окружение сочло безопасным для себя об этом не рассказывать. Шаронов, в конце концов, сообразивший, чего от него хочет Маршал, перепрыгнув несколько важных этапов взлета, стал рассказывать, как правильно отключать форсаж.
Довольный главком на всякий случай поглядел на Миронова:
– Как летает лейтенант?
– Отлично! – не задумываясь, ответил командир.
Официальная часть на этом закончилась. Павел Федорович дал понять это, спросив для формы:
– У кого будут вопросы?
Сергей Павлишин поднял руку, хотя на инструктаже командир полка задавать вопросы категорически запретил .
Главком с удивлением посмотрел на обнаглевшего лейтенанта. Негодование и волнение командира полка выдала его багровеющая шея. Но Серега, видимо, решил всех лишний раз подразнить и пощекотать начальникам нервы, а заодно и лизнуть толстый зад Главнокомандующего. Когда Главком жестом разрешил ему держать речь, он, победно обведя присутствующих взглядом, спросил:
– Товарищ Главнокомандующий, скажите, пожалуйста… – Сделал небольшую паузу, чтобы подержать всех в напряжении, и закончил: – …как стать Маршалом Советского Союза?
Вздох облегчения прошелестел по первым рядам.
Главкому, видимо, вопрос очень понравился, он расцвел в улыбке и сказал:
– Теоретически стать Маршалом Советского Союза может каждый. Только у одного на это уйдет тридцать лет, а у другого триста!
Довольный своей шуткой, он рассмеялся. Генералитет дружно захихикал, умилившись маршальской находчивостью.
На такой приятной ноте наша встреча и закончилась. У выхода из штаба стоял с приготовленной камерой фотограф. Командир полка от имени летного состава попросил разрешения сфотографироваться на память о встрече. Батицкий снисходительно согласился. Садиться рядом с Главкомом никто не решался, и сам Павел Федорович, сидевший, как обычно, на двух стульях, усадил слева командира полка, а справа – явно понравившегося ему лейтенанта Павлишина.
Через полгода всем летчикам, даже холостякам, дали отдельные квартиры. И в этом был, наверное, главный итог поездки Главкома. Я думаю, не один десяток летчиков не спился, не погиб в авиационных происшествиях именно благодаря тому, что стал жить в более-менее комфортных условиях, без бесчисленных пьянок. Наверняка, все они об этом даже не догадываются. И какой бы комедийной фигурой не казалась личность Главкома, больше него о летном составе вряд ли кто позаботился. По сравнению с Военно-воздушными силами летчики войск ПВО пользовались большими льготами и привилегиями. Несомненно, во многом этому способствовал Павел Федорович Батицкий. Спасибо ему за это!
Кстати заметить, в те времена я не мог и предположить, что именно Павел Федорович Батицкий лично расстрелял Лаврентия Павловича Берию.
Листая на Дзен статьи Валерия Григорьева, военного лётчика, летавшего на МиГ-25 и Су различных модификаций, наткнулся на не менее занимательный рассказ о приезде в полк Маршала Батицкого.
NB! Некоторые утверждают, что на самом деле это произошло с Савицким Е.Я.
Одновременно это напомнило и рассказ Енютина Владимира Николаевича о поездке на разбор неудачного перехвата аэростата...
«Как стать Маршалом Советского Союза?»
В то время летных происшествий было чрезвычайно много. Сто пятьдесят и более ежегодных потерь в самолетах было обычным явлением для авиации страны. Борьба с аварийностью велась в коммунистическом духе: грозное Постановление ЦК КПСС 1965 года предписывало раз и навсегда покончить с этим порочащим наше социалистическое общество позорным явлением, но никто по-настоящему в суть вещей не вникал, кардинальных мер не принимал, и самолеты как падали, так и продолжали падать, летчики как гибли, так и продолжали гибнуть. Главнокомандующий войсками ПВО страны Маршал Советского Союза Павел Федорович Батицкий, которого не единожды заслушивали по этому поводу в самых высоких инстанциях, решил во всем лично разобраться.
Надо отдать должное Павлу Федоровичу: в его довольно преклонном возрасте он решил лично посетить все авиационные полки своего необъятного хозяйства. Начался его знаменитый вояж по авиационным гарнизонам. После каждого такого посещения за ним оставался солидный шлейф дисциплинарных взысканий вплоть до увольнения из Вооруженных сил. Командиры всячески пытались отвести от себя надвигающуюся беду, предусмотрев все возможные варианты развития событий при встрече с главкомом.
Нас почти ежедневно собирали и инструктировали, как отвечать на вопросы, что можно говорить и что нельзя, какие вопросы задавать можно, а какие – ни в коем случае. Волновались командиры не зря: помимо безопасности полетов главком проверял боеспособность и боевую готовность частей.
Как и бывает при подобной всеобщей напряженности, происходило множество курьезных случаев. Так, прилетев в Гудауту, Батицкий захотел пить. Оказалось, предусмотрели все, кроме несчастной бутылки минеральной воды.
Не было минералки и у свиты. В предынфарктном состоянии командир полка с командиром батальона аэродромно-технического обеспечения лихорадочно искали эту проклятую бутылку. И вдруг какая-то женщина сказала, что у нее вроде бы в холодильнике стоит початая бутылка боржоми. Подполковник Меретин вне себя от радости рванул за ней. Схватив из холодильника почти полную, запотевшую бутылку, он, не проверив содержимое, с чувством выполненного долга вручил ее главкому. Тот, изнывая от жажды, прямо из горлышка сделал несколько больших глотков. И без того красная маршальская физиономия стала багроветь на глазах. Смачно сплюнув, Батицкий был не в состоянии ни вдохнуть, ни выдохнуть. Он не успел произнести и слова, а подполковник Меретин уже знал, что наступили последние мгновения его службы в Вооруженных силах Советского Союза. И действительно, как только маршал оправился от парализовавшего его дыхание спазма, в негодующем его реве можно было различить:
– У-у-увоолиить! Отра-а-ави-и-ить хо-оте-е-ел!
С мыслью, что тюрьмы не избежать, а увольнение было бы счастьем, побледневший комбат потерял сознание. Слава Богу, в бутылке оказался не чистый уксус, а чистый спирт, которой забывчивая хозяйка спутала с минералкой. Павлу Федоровичу доводилось его пивать во времена военной молодости, но сейчас это было совсем некстати.
Отдышавшись после незапланированной дозы спирта, главком презрительно и снисходительно произнес:
– Откачать и уволить!
В другом случае главком решил проверить летный состав управления авиации Бакинского округа ПВО. Старший инспектор-летчик Петросов, армянин по национальности, волновался больше всех. Имея за плечами среднюю школу и полтора года обучения в УАЦ ДОСААФ, он умудрился дорасти до полковника благодаря прекрасным летным способностям и природной смекалке. Но тут он понимал, что первый же вопрос по аэродинамике – и увольнение неизбежно. Видимо, совсем как это бывает у собак, флюиды его страха достигли рецепторов маршала, и из десятка полковников его указующий перст выбрал именно Петросова. Тот на грани умопомешательства безропотно подошел к доске. Главком не баловал разнообразием теоретических вопросов и всегда давал одно и то же задание – написать формулу подъемной силы. Была она проста, как три рубля и запомнить ее не представляло большого труда, и Петросов ее, конечно, как и маршал, знал назубок, но от ужаса и волнения забыл напрочь. Главком решил ему подсказывать, но полковник все равно ничего не мог сообразить и стоял как истукан .
Тогда Батицкий спросил у него, знает ли он теорему Пифагора. На это бедный полковник, не в состоянии пошевелить языком, отрицательно замотал головой.
– Хорошо, напишите, хотя бы A в квадрате, – бросает маршал полковнику последний спасательный круг.
Тот в ступоре.
– Вы букву А знаете? – спрашивает главнокомандующий,
Обрадованный полковник утвердительно машет головой.
– Ну, тогда пишите! – подбадривает его Павел Федорович. Петросов аккуратно выводит А. – Теперь в квадрате, – еще ласковее направляет его главком.
Полковник смотрит на необъятного Батицкого, как кролик на удава, и его рука самопроизвольно обводит букву А квадратом. Взрыв смеха потряс аудиторию. У главкома колыхались все его более чем двести килограммов. Видимо, так, от души, он давно не смеялся. Смахивая с глаз слезы, он безнадежно махнул рукой, жестом давая понять, что все ему прощает.
Перед самым приездом главкома к нам в полк, командир полка подполковник Миронов и командир дивизии генерал-майор Черепанов, ни разу не бывавшие на квартире у холостяков, на всякий случай решили ее проверить. Взяв с собой холостяка Евгения Недорезова, они помчались на командирском УАЗике в Трусово. Женя, предполагая, что в квартире, как всегда, царит беспорядок, а в коридоре батарея пустых бутылок, сказал, что у него нет ключей. Квартира была на первом этаже, решетки на окнах в те времена не ставили, поэтому по приказу генерала и с его помощью он пролез в форточку и, к своему удивлению, обнаружил идеальный порядок и отсутствие бутылок. Оказывается, бабулька, которая за червонец в месяц раз в неделю у нас убирала и стирала наше холостяцкое бельишко, прибралась именно в этот день. В качестве приработка – а это иногда было гораздо больше, чем основное жалованье – она обычно забирала пустые бутылки. Поблагодарив за непривычную для одиноких мужиков аккуратность, генерал Черепанов тут же распорядился заменить нам кровати на деревянные и еженедельно менять постельное белье, строго-настрого предупредив командира, что если главком поинтересуется этим вопросом, то утверждать: так было всегда.
Вконец измученные бесконечными инструктажами, мы с нетерпением ждали, когда наконец-то приедет Главком. От нас до него было так же далеко, как до Бога. Но при жизни увидеть Первого после Бога – это ли не счастье? Тем более что опасаться нам его не было никакого резона. Аэродинамику мы знали, полет по кругу, про который также любил спрашивать товарищ Маршал Советского Союза, – тем более.
И вот настал этот день. Нас загодя загнали в штаб, где мы просидели около двух часов. Командира полка не было, а заместитель, подполковник Теодор Лейбович Сорель, получил команду никого не отпускать и свято ее выполнял.
Когда ждать стало невмоготу, он, на свой страх и риск, отпустил нас перекурить и справить нужду. Стояла ясная теплая погода, и мы после душного класса наслаждались ласковым свежим ветерком, доносящим дурманящий запах акаций. Вдруг кто-то крикнул:
– Едет!
К штабу приближался эскадрильский автобус.
Внимательно присмотревшись к переднему сиденью, я увидел, что там сидит человек-гора, почти вполовину ширины автобуса. На громадных погонах на кителе этого человека были неестественной величины маршальские звезды и гербы Советского Союза. Солдат за рулем автобуса был бледен, как полотно, и казалось, вот-вот потеряет сознание. Позже мне объяснили почему «Его Высочество» привезли на автобусе. Оказывается, он не влезал ни в один легковой автомобиль кроме «Чайки». А так как с «Чайками» в полку была напряженка, пришлось везти высокопоставленное тело в обычном автобусе обычному солдату.
В один миг летчиков сдуло с крыльца, и через минуту мы уже сидели в классе на своих местах в застегнутых наглухо кителях. Прошло еще минут пять, дверь класса отворилась, и в ее проем с криком «Товарищи офицеры!» шустро прошмыгнул командир полка. Мы вскочили и вытянулись в струнку, пожирая глазами входящего в класс маршала. Был он выше командира полка и почти так же широк, как высок. Своеобразный бочонок, сужающийся книзу и кверху, облаченный в маршальский мундир. Он доброжелательно окинул взглядом присутствующих, поздоровался и услышал в ответ дружную армейскую скороговорку:
– ЗдравЖиламТоврМаршСовСоюза!
Удовлетворенно крякнув, подошел к столу. Как из-под земли, откуда-то возник старший лейтенант, вероятно адъютант, и отработанным движением подсунул под маршальскую задницу два стула. Растекшиеся по двум стульям половинки ягодиц смачно свисали по краям стульев. Оказывается, и двух стульев не хватало для этого человека, достойного книги рекордов Гиннеса. Старший лейтенант предусмотрительно стоял сзади и чуть сбоку от главкома. Павел Федорович сделал едва заметный жест, и в ту же секунду на его носу оказались массивные очки в роговой оправе. Взяв список летного состава, он очень спокойно и даже как-то буднично произнес:
– Ну, что, познакомимся?
Сделав небольшую паузу, продолжил:
– Мне, надеюсь, представляться не надо. А вот вы мне сейчас представитесь. Так, первый по списку командир полка, подполковник Миронов .
Вскочил Миронов и скороговоркой, как совсем недавно учил нас, начал докладывать:
– Товарищ главнокомандующий! Подполковник Мир…
– Садись, – оборвал его главком.
– С тобой все ясно. Так, заместителей трогать не будем, начнем с первой эскадрильи.
Ткнув жирным пальцем в список, он прочитал:
– Подполковник Козлов Генрих Владимирович, командир эскадрильи. – И посмотрел поверх очков, ожидая увидеть подполковника Козлова.
Вскочил Миронов и начал бодро докладывать:
– Товарищ главнокомандующий, подполковник Козлов находится в командировке в городе Новосибирск, забирает самолет УТИ МиГ-пятнадцать после ремонта.
Осадив командира, главком продолжал:
– Тысяча девятьсот двадцать девятого года рождения, сорок семь лет. Почему еще служит? Доктор!
Опять вскочил Миронов и стал докладывать:
– Товарищ главнокомандующий, приглашался только летный состав!
– Доктора немедленно сюда!
Миронов, видимо, был готов к этому, и доктор предусмотрительно стоял за дверью штаба. По кивку командира подполковник Сорель выскочил из класса, и через секунду представил доктора, майора Лебедева. Лебедев был бледен, как стена, китель расстегнут, прическа давно требовала вмешательства ножниц. Бросив взгляд на полкового врача, Батицкий, поморщившись, словно от зубной боли, произнес:
– А Вы, почему расстегнуты и не подстрижены?
Майор непослушными пальцами лихорадочно пытался застегнуть пуговицы. Что-либо ответить он не мог.
– Садитесь! Пока.
После небольшой паузы главком, как будто размышляя, что ему делать с доктором, продолжил:
– Миронов, ты разберись с доктором. Как он служит?
– Товарищ главнокомандующий, майор Лебедев служит без замечаний!
Лебедев к этому моменту успел расположиться за столом позади меня. Как студент-двоечник, шепотом спрашивал:
– Зачем меня вызвали?
Главком поймал прерванную мысль и снова его поднял:
– Доктор, почему комэске сорок семь лет, а он до сих пор служит? У нас что, нет молодых перспективных летчиков?
Лебедев, к этому моменту успев расстегнуть свой китель, начал хватать воздух, как рыба, выброшенная на берег. Поняв, что от него ничего не добьешься, Батицкий обратился к командиру:
– Миронов, почему командир эскадрильи такой старый?
– Товарищ Главнокомандующий, подполковник Козлов был заместителем командира полка, понижен в должности.
– За что? Кем?
– Вашим приказом, за катастрофу.
И тут раздался такой вой, от которого всем присутствующим стало не по себе:
– Убийца-а-а!!! Уво-о-о…
Вскочил здоровенный, весьма упитанный генерал-лейтенант и четко отчеканил:
– Товарищ Главнокомандующий! Подполковник Козлов Генрих Владимирович уволен из рядов Вооруженных сил Советского Союза приказом Главнокомандующего войск ПВО №34 от 20 июля одна тысяча девятьсот семьдесят шестого года!
Батицкий, как вампир утоливший жажду после выпитой крови, сразу подобрел и кивком дал команду Лебедеву сесть. Но врач стоял, не понимая, что происходит. Ближайшее окружение, справедливо предполагая, что следующей потерей для Вооруженных сил будет именно он, шипело:
– Садись! Садись! Садись!
Совсем успокоившийся Главнокомандующий махнул рукой:
– Садись, садись, доктор.
Полковой врач рухнул на скамью. По-видимому, до него только сейчас дошло, что уволен не он, а подполковник Козлов. Хотя для Вооруженных сил полезней было бы обратное.
Батицкий продолжал испытание личного состава.
– Капитан Ермуханов.
– Товарищ Главнокомандующий, заместитель командира первой эскадрильи капитан Ермуханов!
– А скажи, капитан, что такое воздушный бой и в чем заключается управление воздушным боем.
Коля уверенно затарахтел, как автомат Калашникова. Удовлетворенный не, сколько его ответом, сколько напористой интонацией, Главком дал указание представить его на должность командира эскадрильи взамен уволенного. Я успел подумать, что Козлова уволили без всяких представлений.
По всему было видно, что настроение у Батицкого улучшается. Совсем его повысил мой однокашник по училищу, Андрюха Шаронов, которому выпал жребий рассказать о полете по кругу.
Он рассказывал долго и подробно. Минут десять ушло на запуск и руление, а он все еще не взлетел. Батицкого же в этом вопросе интересовало только, как летчик будет отключать форсаж, и он начал подгонять лейтенанта. Совсем недавно произошла авария самолета Су-15. Официальная версия была такова. Якобы летчик поочередно начал отключать форсажи и ввел самолет в разворот. Из-за разнотяговости двигателей и появившейся вокруг продольной оси угловой скорости самолет вошел в аэроинерционное самовращение, из которого летчик не смог его вывести, пришлось катапультироваться. На мой взгляд, это был полнейший бред и сваливание вины с больной головы на здоровую. Как правило, легче всего в летном происшествии обвинить летчика. Тем более разобраться, был ли отказ авиационной техники, в том, что осталось от самолета, рухнувшего на землю со скоростью семьсот и более километров в час, было крайне сложно. И вот теперь, по рекомендации ПВОшных методистов и аэродинамиков, летчик после отключения форсажей должен был убедиться в отсутствии скольжения, а затем ввести самолет в разворот. Возможно, это было справедливо для самолетов с двумя двигателями. Но на Су-11 один двигатель, и отключение форсажа никоим образом не влияло на угловые скорости его вращения. Главком этих тонкостей не знал, а его ближайшее окружение сочло безопасным для себя об этом не рассказывать. Шаронов, в конце концов, сообразивший, чего от него хочет Маршал, перепрыгнув несколько важных этапов взлета, стал рассказывать, как правильно отключать форсаж.
Довольный главком на всякий случай поглядел на Миронова:
– Как летает лейтенант?
– Отлично! – не задумываясь, ответил командир.
Официальная часть на этом закончилась. Павел Федорович дал понять это, спросив для формы:
– У кого будут вопросы?
Сергей Павлишин поднял руку, хотя на инструктаже командир полка задавать вопросы категорически запретил .
Главком с удивлением посмотрел на обнаглевшего лейтенанта. Негодование и волнение командира полка выдала его багровеющая шея. Но Серега, видимо, решил всех лишний раз подразнить и пощекотать начальникам нервы, а заодно и лизнуть толстый зад Главнокомандующего. Когда Главком жестом разрешил ему держать речь, он, победно обведя присутствующих взглядом, спросил:
– Товарищ Главнокомандующий, скажите, пожалуйста… – Сделал небольшую паузу, чтобы подержать всех в напряжении, и закончил: – …как стать Маршалом Советского Союза?
Вздох облегчения прошелестел по первым рядам.
Главкому, видимо, вопрос очень понравился, он расцвел в улыбке и сказал:
– Теоретически стать Маршалом Советского Союза может каждый. Только у одного на это уйдет тридцать лет, а у другого триста!
Довольный своей шуткой, он рассмеялся. Генералитет дружно захихикал, умилившись маршальской находчивостью.
На такой приятной ноте наша встреча и закончилась. У выхода из штаба стоял с приготовленной камерой фотограф. Командир полка от имени летного состава попросил разрешения сфотографироваться на память о встрече. Батицкий снисходительно согласился. Садиться рядом с Главкомом никто не решался, и сам Павел Федорович, сидевший, как обычно, на двух стульях, усадил слева командира полка, а справа – явно понравившегося ему лейтенанта Павлишина.
Через полгода всем летчикам, даже холостякам, дали отдельные квартиры. И в этом был, наверное, главный итог поездки Главкома. Я думаю, не один десяток летчиков не спился, не погиб в авиационных происшествиях именно благодаря тому, что стал жить в более-менее комфортных условиях, без бесчисленных пьянок. Наверняка, все они об этом даже не догадываются. И какой бы комедийной фигурой не казалась личность Главкома, больше него о летном составе вряд ли кто позаботился. По сравнению с Военно-воздушными силами летчики войск ПВО пользовались большими льготами и привилегиями. Несомненно, во многом этому способствовал Павел Федорович Батицкий. Спасибо ему за это!
Кстати заметить, в те времена я не мог и предположить, что именно Павел Федорович Батицкий лично расстрелял Лаврентия Павловича Берию.
Последнее редактирование:
Богунков
Старожил
Ермуханов Николай, замкомэск, в рассказе ставший комэском, выпускник АВВАКУЛ-71, летали в училище вместе в Ханкале и Тихорецке. А служил он тогда в Астрахани, 393-й гв. Барановичский краснознамённый ордена Суворова иап. В Астрахани живёт и сейчас. Возглавлял ту проверку сам Главком.
Григорьев Валерий, написавший этот рассказ, выпускник 1974 года, служил тогда тоже в 393 гв.иап; командовал 764 иап (Большое Савино (Пермь)), заслуженный военный лётчик. На сегодняшний день является генеральным директором компании «Пермские авиалинии».
Григорьев Валерий, написавший этот рассказ, выпускник 1974 года, служил тогда тоже в 393 гв.иап; командовал 764 иап (Большое Савино (Пермь)), заслуженный военный лётчик. На сегодняшний день является генеральным директором компании «Пермские авиалинии».
Grek
Грек
По сравнению с Военно-воздушными силами летчики войск ПВО пользовались большими льготами и привилегиями. Несомненно, во многом этому способствовал Павел Федорович Батицкий. Спасибо ему за это!
Интересно,какими льготами и привилегиями пользовались летчики ПВО? Привилегия была одна - служба в дырах СССР.
Быль. Омск. Жаркое сибирское лето. Год примерно 78-79. Разведка донесла ,что летит Батицкий куда то на Восток с посадкой в Омске. Он будет обедать, пока заправляют самолет.Летный состав привезли на аэродром. На всякий пожарный, мою АЭ посадили за почаса до прилета в кабины и замаскировали чехлами. Из аэропорта привезли трап для Ту154, и все дрожат- ждут барина. Вдруг порступает команда - Маршалу обед доставить в самолет. Перед этим командир ОБАТО взял напрокат очень дорогой столовый сервиз и серебрянное или мельхиоровое фражье в ресторане "Маяк". Комбат на своем Уазике в столовую. Там забрал двух официанток, термоса с обедом, столовый сервиз из ресторана, приборы и все привез на аэродром . Ту154 зарулил на стоянку ДС, не выключая двигателей, остановился. К трапу подъехал УАЗ комбата с обедом и двумя официантками в какошниках с оборочками. Дверь самолета открылась, оттуда на стремянку вышел офицер и подал команду: "Быстро заноси". Комбат с термосами, официантки в какошниках с оборочками с сервизом и фражье бегом по трапу на самолет. Там их встретила волосатая рука, все забрала и дала комнду: " Убрать трап". Трап откатили и улетел ресторанный сервиз и серебренное фражье в далекие дали. Ту-154 давно списали, а сервиз и фражье до сих пор где-то летает.
Во все времена, во всем мире палачей ненавидили. Да и они проводили свои казни после суда в масках, боясь гнева народа.
Интересно,какими льготами и привилегиями пользовались летчики ПВО? Привилегия была одна - служба в дырах СССР.
Быль. Омск. Жаркое сибирское лето. Год примерно 78-79. Разведка донесла ,что летит Батицкий куда то на Восток с посадкой в Омске. Он будет обедать, пока заправляют самолет.Летный состав привезли на аэродром. На всякий пожарный, мою АЭ посадили за почаса до прилета в кабины и замаскировали чехлами. Из аэропорта привезли трап для Ту154, и все дрожат- ждут барина. Вдруг порступает команда - Маршалу обед доставить в самолет. Перед этим командир ОБАТО взял напрокат очень дорогой столовый сервиз и серебрянное или мельхиоровое фражье в ресторане "Маяк". Комбат на своем Уазике в столовую. Там забрал двух официанток, термоса с обедом, столовый сервиз из ресторана, приборы и все привез на аэродром . Ту154 зарулил на стоянку ДС, не выключая двигателей, остановился. К трапу подъехал УАЗ комбата с обедом и двумя официантками в какошниках с оборочками. Дверь самолета открылась, оттуда на стремянку вышел офицер и подал команду: "Быстро заноси". Комбат с термосами, официантки в какошниках с оборочками с сервизом и фражье бегом по трапу на самолет. Там их встретила волосатая рука, все забрала и дала комнду: " Убрать трап". Трап откатили и улетел ресторанный сервиз и серебренное фражье в далекие дали. Ту-154 давно списали, а сервиз и фражье до сих пор где-то летает.
Во все времена, во всем мире палачей ненавидили. Да и они проводили свои казни после суда в масках, боясь гнева народа.
Последнее редактирование:
Денис (усатый)
Местный
Коль зашёл разговор о Батицком, то в мою бытность ходила то ли быль, толи анекдот, но суть такова:. Из одной из таких дыр гарнизона на Черную прибыл по делам службы летчик, майор, герой СССР, ещё заставший ВОВ. Идя по коридорам этого Святилища, услышал как захлопали все двери и установилась мёртвая тишина, и тут навстречу идёт Батицкий, майор встал по стойке смирно и поприветствовал его. Батицкий взревел, почему не прячешься?! Майор ответил, от кого? Батицкий - от меня. На что майор ответил, товарищ маршал, я в войну от немецких генералов не прятался, почемуже я должен прятаться от своего маршала. Батицкому очень понравился ответ майора и сказав, что майор молодец, а все остальные крысы, пошёл дальше. Гроза прошла стороной.
Не знаю, написал своими словами, услышанное давно, может быть кто что и слышал о данном случае, или очередная байка? Поправьте, друзья.
Денис (усатый)
Местный
Миш, у тебя и у Володи Енютина память покрепче, может внесение ясность на мою "публикацию"?
Grek
Грек
Слава, ты зря. Память у нас уже у всех одинакова. Только один помнит одно, а второй другое. Всё зависит от эмоционального состояния человека, при котором произошло то или иное событие или действие.
Напомню, Бабуля с кем то договорился, что его возьмут на Черную или в Черную, будучи командиром 2АЭ 64 АП. Он обратился к Кузьмину чтобы тот разрешил перевод. На что Кузьмин ему ответил: " Майор путь в Черную лежит через Белую!" На этом карьера Евдокима закончилась.Квартиру в Омске он не сдал Там он просачковал и списался на дозвук. Вернулся в Омск и его взяли в аэроклуб замом по летной. Помучившись в Марьяновке с мастерами по самолетном у спорту, он списался и со Смолягой уехал на ПМЖ в Краснодар. Вывод, на Черную попадали за особые заслуги со всех сторон. После перевода Бабули, командиром 2АЭ стал друг Юрий Сергеевич Быков.
Напомню, Бабуля с кем то договорился, что его возьмут на Черную или в Черную, будучи командиром 2АЭ 64 АП. Он обратился к Кузьмину чтобы тот разрешил перевод. На что Кузьмин ему ответил: " Майор путь в Черную лежит через Белую!" На этом карьера Евдокима закончилась.Квартиру в Омске он не сдал Там он просачковал и списался на дозвук. Вернулся в Омск и его взяли в аэроклуб замом по летной. Помучившись в Марьяновке с мастерами по самолетном у спорту, он списался и со Смолягой уехал на ПМЖ в Краснодар. Вывод, на Черную попадали за особые заслуги со всех сторон. После перевода Бабули, командиром 2АЭ стал друг Юрий Сергеевич Быков.
Денис (усатый)
Местный
Миш, после моего перевода с Сем-ка в Омск в75 г. во 2-ю аэ, я послужил в ней под командованием всех её командиров. Командиром был Владимир Аврамович Чуняк, после его увольнения комэской пришёл Антон Врублевский, и после него Бабуля и потом "Бычок" Юрий Сергеевич Быков. На фоне всех комэсок, Бабуля был самым "уникальным", прирождённый интриган, собирающий компромат на свой же летный состав, в подручных и стукачах у него ходил старшина роты, по моему Ульфович, а потом используя то же компромат в своих целях. При этом, по его же выражению он делал "морду лопатой". За всю мою летную практику это был самый "практичный" комэска, дал Бог, я не долго с ним послужил. Но.... Это моё личное мнение.
Grek
Грек
Слав! Не хочу я эту тему рамазывать на форуме. Как нибудь за рюмкой чая вспомним всех и всё.