Меня сильно напрягал Фищенко, когда летал с ним в Хатанге и он показывал места где он рыбачил. То берега небольшой речки были выше нас, а за нами вьюга, затем на вопрос увидел ли я заливчик, я по глупости сказал нет и он пошел резко вверх с каким-то разворотом, а потом в пике, чтобы мне удобней было видеть.
Весна 1979 года, Талаги.
Какой-то контрольный полёт на спарке Ту-128УТ. Инструктор - зам.ком. полка п/п-к Фищенко (царство ему небесное - погиб на МиГ-31 в Хатанге), подпольная кличка - "Фишман".
Зону нам дали над Белым морем, прямо напротив Северодвинского завода. Пришли в зону, по пилотировали, надо уже возвращаться домой в расчётную, но тут вдруг Фишман и говорит: - Брось управления, я по пилотирую сам. Ну, сам - так сам.
Самолёт ложится на левое крыло с опусканием носа с высоты 4000м начинает разворот со снижением. Я пока ещё не понимаю его задумку, а мы всё продолжаем сыпаться вниз. И тут я вижу идущую на полном ходу курсом на горло Белого моря в надводном положении подводную лодку. Мы начинаем догонять её, всё ещё со снижением.
Высота 100м - снижаемся, 50м - снижаемся, 20м - снижаемся. Высота выравнивания - вышли в горизонт. Скорость 900. Больше я в кабину и не глядел. Лодка приближалась стремительно, обгоняем её справа и правым боевым уходим с набором.
Успел заметить, что рубка лодки была выше нас, а на мостике - люди.
Перекладка из правого крена в левый крен и начинаем опять снижаться. Идём теперь навстречу лодке на высоте полтора-два метра слева от лодки в метрах 30 от неё. Скорость опять 900. Не долетая до неё видим, как с лодки вверх выпустили несколько сигнальных ракет, а народ на рубке машет руками и их уже там - не протолкнуться!
Проскакиваем её и боевым влево в расчётную. После того, как сели, (штурман - Женя Щёткин) рассказал, что когда второй раз проходили мимо лодки, он посмотрел в перископ, который у него смотрит назад и увидел огромный бурун от самолёта и инстинктивно посмотрел себе под ноги - не зачерпнули ли воды в кабину?
Я много раз жалел, что тогда, когда мы были молоды и ещё летали, ещё не было компактных видеокамер, которые зафиксировали бы всё, что в то время можно было бы оставить для себя на память! Остаётся только вот так вспоминать и излагать печатно.
Мне нравилось летать с Фищенко контрольные полёты на какие-то допуски – летал он смело, явно с нарушениями, часто, как говорят – «на грани фола», показывал всё то, чего другие инструкторы не смели «вытворять» по разным причинам, но мне, тогда ещё молодому лётчику, только-только начавшему летать после Су-9 на Ту-128, это очень нравилось. Для меня это (такие дополнения к контрольному полёту) было показателем его мастерства. Он был очень сильным Лётчиком.
Мне нравилось в нём его осознанное доверие к лётчику, в частности ко мне – по его ходатайству перед Талажским Ком. полка п-ком Сапожниковым, я полетел свой первый самостоятельный полёт на Ту-128 без обязательного контрольного полёта (в тот день должен был лететь на допуск с Сапожниковым).
Я когда-то очень давно выставлял этот рассказ здесь, на нашей ветке, но сильно не ругайте, выставлю ещё раз, а потом, чтобы не загружать нашу ветку, уберу.
Я пришёл в Талаги с Су-9 из Туношны в декабре 78 года.
В Талагах в то время своих лётчиков, которые пришли на Ту-128 ещё в 77 году из училища и уже летали самостоятельно, было много. Среди них начинали летать на Ту-128 и два будущих генерала – Витя Анохин и Игорь Коробов.
Поэтому нас, пришедших на Ту-128 с Су-9 с разных полков Союза, промурыжили аж до марта. Летать на спарке начали только в середине марта.
6 лётных смен, 12 полётов с Валерой Сироткиным и Валентином Гусевым и всё – проверка на вылет. Запланировали на 4 апреля на спарке с Фищенко. Слетали, всё нормально, говорит: - «Слетал, как будто ты на нём всегда летал. Завтра полет с Сапожниковым и вперёд, сам».
А на следующий день 5 апреля, на разведке погоды спарка привезла кучу отказов и её затащили в ТЭЧ. На постановке задач на полёты всех, кто должен был пройти через спарку, в том числе и меня, завернули «домой», до следующей смены.
Команда: - «По самолётам!» - всё закрутилось. А мне обидно, так хотелось слетать! Почти полгода ждал этого дня – и на тебе!
Подошёл к Фищенко, говорю: - «Пустите меня самостоятельно без контрольного полёта, ведь сами видели, что слетал хорошо».
« Да куда ты спешишь, сделают спарку, провезут и ещё налетаешься!»
Я ему говорю: « Да чего терять время-то, и самолётов вон сколько свободных из-за спарки стало, пустите без провозки!»
Он подумал-подумал и говорит: «Пойдём к Сапожникову, поговорим, может и разрешит». А Сапожников выслушал и говорит: «А в чём спешка-то, спарку сделают, слетаешь». Но тут Фищенко начал его уговаривать, что мол слетал человек отлично: – « Я бы его выпустил».
Сапожников спрашивает: - «Не боишься без провозки сам слетать?» Я ему говорю, что уже устал ждать, когда же начну сам летать. «Ну, что ж, лети, я сам на СКП буду, посмотрю, как садиться будешь».
Я бегом за колпаком и за своим штурманом Толей Лещановым (тогда ещё капитаном, замполитом нашей АЭ), он со мной был запланирован на самостоятельный вылет. Прыгнули в самолёт, запустили, вырулили, взлетели и сели без единой подсказки с земли. Выпустил парашют, а в эфире голос Сапожникова: - «Молодец, так и всегда летай!» Зарулили, подошёл Фищенко, поздравил.
Приятно было, чёрт возьми, что я в себе был уверен и мне поверили. Приятно и сейчас осознавать, что были люди, которые не боялись принимать какие-то свои серьёзные решения.